Небо накрывало поселок как пыльная плюшевая скатерть. Зимой оно было серым от туч, летом — от тоски.
Ей казалось, что тусклая чугунная тоска — такая же полноправная жительница поселка, как и все люди. Взрослые работали с утра до ночи — в совхозе, на молокозаводе, в механизированной колонне, летом в выходные мужчины устраивались выпивать на лавочке возле дома, а жены их лениво ругали из окон.
Милена рано поняла, что растет красавицей: лет в десять они с Танькой вертелись перед зеркалом, и она невольно сравнила Танькины пухлые щеки и носик пуговкой со своим лицом — большие яркие глаза, четко очерченные брови, точеный нос… Вошла мама, посмотрела на них, и вдруг сквозь вечно озабоченное выражение проступило у нее на лице совсем иное.
Вечером она сама подвела дочку к зеркалу.
— Видишь, как тебе повезло, — сказала она, — природа и мы с папой наградили тебя вполне приличной внешностью. Уже сейчас ясно, что вырастешь ты красоткой. Но не для того красота дается, чтобы разбазаривать ее попусту на глупых мальчишек да на гулянки. Я хочу, чтобы у тебя все было по-другому.
Милена была слишком мала и не придала значения маминым словам, но мама повторяла их снова и снова, и когда в тринадцать лет начали увиваться за Миленой поселковые мальчишки, она даже не смотрела в их сторону. Мама очень гордилась своей дочкой, старалась одевать ее получше, они ездили в Москву за продуктами и одеждой. Всего сорок километров, думала Милена, а совсем другая жизнь.
Учение давалось ей легко, по характеру она была спокойной неконфликтной девочкой, усвоила с учителями и одноклассниками ровный тон. И сдержанно улыбалась при разговоре, зная, что улыбка еще больше ее красит.
С мальчиками была приветлива и дружелюбна, но одинакова со всеми, никого особенно не выделяя, самое главное — умела держать дистанцию. На дискотеку в поселковый Дом культуры ходила редко, всегда в компании подруг, и никому не разрешала себя провожать. Однако это не всегда получалось. Отчего-то парни никак не хотели понять очевидное: все, что они видят перед собой — лучистые глаза, волосы цвета темного меда, стройная фигура, потрясающая улыбка, — не для них.
Милена выросла в поселке, училась в единственной школе, где все сидели рядом — и она, девочка из приличной по поселковым меркам семьи, и обычные дети в меру пьющих шоферов механизированной колонны и операторов машинного доения, и отъявленные хулиганы братья Харитоновы, Витька и Митька, по которым, по выражению учительницы Алевтины Ивановны, «тюрьма плакала еще с третьего класса». Детство Милены прошло во дворе, как и у всех. И хоть из-за внешности редко кто из мальчишек разговаривал с ней грубо, постоять за себя Милена умела.