– Сарынь на кичку! - взорвало воздух.
– Са-ары-ынь на ки-ичку-у-у!
Через час всё было закончено. Князь Львов с петлёй на шее был притащен на разинский струг.
Казаки тут же хотели повесить Львова. Однако Разин его пощадил.
– Да он и стрельнуть, поди, ни в кого не успел! - усмехался Степан Тимофеевич. - Пусть поживёт, раз он мирный такой по натуре.
Астрахань. Разбушевалась в ту ночь непогода. Тучи со всех сторон обложили небо. Где-то вдали полыхали зарницы. Долгим раскатом катился гром.
Астраханский воевода Иван Прозоровский стоял у Вознесенских ворот на стене, при каждом раскате бледнел, крестился. Не любил Прозоровский грозу, с детства боялся грома.
Три дня Разин стоит у города. Три дня и три ночи воевода, стрельцы и солдаты атаки на город ждут.
Астрахань - сильная крепость. Тут и ров. Тут и вал. Стены не то что царицынские, там - деревянные, здесь они каменные. Там высота их в десяток локтей, здесь без малого в двадцать метров. Там ширина их от силы в сажень, тут хоть скачи ты по ним на тройках. Не каждое войско крепость такую возьмёт. Да и стрельцов и солдат в ней двенадцать тысяч.
Надёжны стены, солдат достаточно, и всё же Прозоровский живёт в тревоге. Нет на душе у него покоя. Уж больно шепчутся люди в городе. Эх, ненадёжный пошёл народ! Как бы не быть измене!
Вот и сегодня стоит воевода у Вознесенских ворот на стене, в темноту непроглядную смотрит.
"И чего он, разбойник, ждёт? - теряется в догадках Иван Прозоровский. - Снова хитрость, видать, задумал. Может, роют под стены сейчас подкоп? Или подмога спешит к злодею? То ли будут крепость измором брать. Или просто на жилах моих играют".
Все эти дни и казаки не могут понять атамана. Приставали они не раз.
– Отец атаман, что же стоим без дела? Нам бы грудью пойти на стены.
– Можно и грудью, а лучше умом, - отвечал недовольным Разин.
И вот только сегодня, на четвёртую ночь, не днём, а именно в ночь, в грозовую, в ненастную, подал Разин команду к штурму.
Подивились опять казаки:
– Оно же темно, как у зайца в ухе! Да тут ненароком в такой темноте заместо астраханских стрельцов саблей брата родного хватишь.
– А вы саблей - того, потише. Не каждому ставьте знак, - загадочно бросил Разин.
Стоит Прозоровский у Вознесенских ворот на стене. Чтобы укрыться от непогоды, воротник кафтана поднял. Стряхнул с бороды дождевую капель. Принялся думать опять о Разине.
"Спит небось, вурдалак, в шатре. Или хмельное, разбойник, хлещет. А ты тут, как мерин, мокни".
Вновь полыхнула молния. Осветила она округу. Вздрогнул воевода, хотел закреститься, но глянул на степь и ахнул - разинцы шли на штурм.