Мачо не был сентиментален, не был склонен к рефлексиям, жалости оставшегося без помощи Прометея, а тем более к угрызениям совести. Напротив, он был очень рационален и прагматичен.
«А ведь этот парень знает много полезного, наверняка и про „Мобильного скорпиона“ знает!»
— Может, он про этот поезд что-нибудь слышал? — безразличным тоном спросил Мачо.
— Не «может», а точно слышал! — кивнул Сурен. — Он друг офицера, про которого я говорил. Этого… Кудасова. Давай его и расспросим!
Он вызвал Короткова, налил ему коньяку и заставил выпить два бокала подряд. Когда молодой человек захмелел, он перешёл к делу:
— Слушай сюда, Андрей, мой друг занимается бизнесом, ему нужно возить товар. Деликатный товар, он досмотров и проверок не терпит. Друг хочет с поездом договориться. Как думаешь, получится?
— Каким поездом?
— Ну этим, здешним, военным. Его же не досматривают!
Коротков тряхнул головой.
— Что-то я не пойму… Каким поездом?
Сурен досадливо поморщился.
— Ты помнишь, что мне про этот поезд рассказывал? Так вот всё это моего друга не интересует. Его интересует товар возить!
Коротков выпрямился.
— Извините, Степан Григорьевич, я вам ничего ни про какой поезд не рассказывал! Я ничего ни про какие поезда не знаю! Потому что я не железнодорожник, а ваш помощник! А вы — директор консервного завода! Но я и про консервы ничего не знаю! Вот так, господа!
Он надменно и вызывающе осматривал то Сурена, то Мачо. Во взгляде читалось превосходство.
Мачо и Сурен переглянулись. Мачо понял, что Сурен допустил ошибку. Нельзя идти в лобовую атаку, нужно готовить почву, учитывать психологию… Пацан решил, что раз он сын предателя, то от него ждут, что он такой же предатель. И оскорбился, и попёр наперекор: вот вам, выкусите! И он не забудет этого разговора… А к чему это приведёт, неизвестно: уязвлённое самолюбие — очень опасная вещь!
Сурен тоже всё понял и даже протрезвел. Они вновь переглянулись.
— Ну, не знаешь, и не надо, — Сурен махнул рукой. — Давай ещё по одной выпьем, а потом Алик тебя отвезёт домой…
Через полчаса Алик потащил пьяного в лоскуты Короткова к машине.
— Сын за отца не отвечает, — бормотал Андрей. — Отец одно, а я — совсем другое! Мудаки!
Сурен вышел их проводить и быстро вернулся. Он на глазах протрезвел.
В это время зазвонил телефон, Сурен взял трубку. Лицо его сразу оживилось.
— Здравствуйте, Оксана Федоровна!
Хотя говорил он официальным тоном, чувствовалось, что собеседница ему хорошо знакома. Он почему-то сказал, что находится в Москве, и пообещал прислать куда-то машину.
Отключившись, он возбуждённо вытаращил глаза.