— Я? — Ваня замялся, подумал и решил все рассказать как есть. — Я, понимаешь ли, вроде как на службе у царя Кусмана. Есть у него в заводе кобылицы‑молодицы…
Старик и Максюта слушали, затаив дыхание, ловя каждое слово и боясь что‑то пропустить. Когда Иван договорил, Максюта, сорвав с головы шнурок, бросил его оземь.
— Да что ж ты молчал! Эх, повезло, что мы тебя встретили! Тестюшка любезный, — он повернулся к Велебе, — а ты чего ровно онемел? Видишь, подсобить Ванюшке надо, как‑никак не чужой человек тебе, а мне так и вовсе словно бы брат родной!
Старик молчал, почесывая голову и, видно, о чем‑то натужно думая. Наконец он с неохотой произнес:
— Я вообще порыбачить спокойно думал, свадьба эта, служба опять же — устал больно. Да что поделаешь, раз уж такое дело, помочь надо.
— А ты можешь помочь? — изумился Ваня. — Как?
— Что значит „как“! — обиделся старик. — Говорю же, сколько лет конюхом царским прослужил, мне ли не знать, как с норовистыми кобылками обращаться! Эх ты, тоже мне! А ну‑кась!
И Велеба, завязав потуже кушак на тощем животе, присвистнул ухарски, зашелся соловьиной трелью, застучал в ладоши. Тут же раздался громкий топот копыт, и на берег вышли два прекрасных пегих коня с гривами, заплетенными в мелкие косы. Старик, посерьезнев лицом и будто бы даже став выше ростом, строго спросил Ваню:
— Сколько, говоришь, кобылиц у царя Кусмана?
— Три, — пролепетал Ваня, не веря своему счастью, — белы, как снег, гривы золотые до земли.
— Знаю, знаю, — отмахнулся Велеба, — чай, не первый день в конюхах. Эй, Максютка!
Максюта, безуспешно искавший в траве скинутый шнурок, махнул рукой, поднялся и с развевающимися волосами лихо вскочил на одного жеребца. Старик, с неудовольствием посмотрев на него, сначала осмотрел второго коня, долго щупал подпругу, затягивал ногавки, оглаживал седло. Напоследок он еще раз оглядел коня со всех сторон, видимо, остался доволен и наставительно сказал Максюте:
— Сколько тебя учить, Максютка! Конь, он почти что человек: не углядишь чего сразу — после горя не оберешься!
И, ворча на нерадивого зятя, старик забрался в седло сам.
— Ты, Ванюша, — Велеба пристально посмотрел на Ваню, — не плачь, не горюй да нас поджидай. Мне служба не в тягость, надо же как‑то Максютку к делу приставлять: помру я, кто на конюшне останется? Иди‑ка ты, любезный сватушка, к царскому дворцу, к вечеру смотри да посматривай — приведем мы тебе царских кобылиц.
Крикнув по‑молодецки, Велеба поставил коня на дыбы и сорвался с места.
— Жди нас к вечеру, милый братец! — крикнул и Максюта, хлестнул коня и умчался вслед за тестем.