— Это тебе!
Ваня широко улыбался и протягивал Весте цветы. Волчица в первый момент не поняла, чего от нее хотят, и недовольно рыкнула.
— Что ты, — обиделся Иван, — тебе ведь!
— Что мне? — окончательно проснулась Веста. — Чего ты своим веником мне в морду тыкаешь?
— Это не веник, — закатил глаза Ваня, — это букет! Букет цветов!
— А зачем? — все еще не понимала волчица. — Чего ты мне его показываешь?
— Я не показываю, — простонал Иван, — я дарю! Цветы! Тебе!
— О как! — озадачилась Веста и надолго замолчала.
Ваня сел рядом и обнял руками колени. Говорить не хотелось, подарил — и подарил. Хорошо просто сидеть вот так вместе, слушать спокойное дыхание белой волчицы, прикасаться спиной к ее надежной спине. Почему‑то он никогда не считал, что волчица лучше или мудрее его — Веста была сильнее и выносливее, но в то же время была, что называется, своей. Иногда Ваня ловил себя на мысли, что ему отчаянно хочется защитить этого большого зверя от всех несчастий и невзгод, позаботиться о ней, словно бы Веста вовсе даже не волчица, а маленький беспомощный котенок. Волчица все время давала ему понять, что она не нуждается в помощи и советах, что она опытна и знает многое из того, чего, возможно, никогда не узнать Ване, и Ваня понимал, смирялся с тем, что ему не достигнуть таких высот, но, черт знает почему, все равно хотел быть ее защитником.
Громко прокричала какая‑то птица. Ваня открыл глаза, с досадой посмотрел на небо и снова положил голову Весте на спину. Но той не спалось, будто бы она услышала что‑то такое, чего Иван пока не услыхал. Насторожилась, вскочила на лапы, да так быстро, что Ваня крепко приложился головой о ствол дерева.
— Что там? — Иван потянулся и встал. — Что случилось?
— Тихо, — рыкнула волчица, — молчи и слушай.
Ваня прислушался, но не услышал ничего особенного. Впрочем, тонкому слуху Весты он поверил и затих, приобняв ее за шею. Волчица досадливо сбросила его руку и припала к земле, к чему‑то настороженно прислушиваясь.
— Едет‑таки! — Она поднялась и торжествующе поглядела на Ивана. — А куда бы он делся, голубчик?
— Кто едет? — не понял Ваня.
— Пересвет, кто же еще!
Иван снова напряг слух и услышал конский топот, а через несколько мгновений увидел и всадника, мчащегося во весь опор на тонконогом коне с ярко‑красной гривой.
— Пересвет! — окликнула всадника волчица. — Пересвет!
Всадник, казалось, вздрогнул от неожиданности и через мгновение очутился рядом. Спешился, молча привязал коня к дереву и только тогда обратился в Весте:
— Здравствуй, белая волчица. Я долго думал над тем, что ты мне сказала. Мне больно это признавать, но ты права. Я люблю свою мать, но она безумна. Она жаждет власти и не видит ничего, кроме власти. Война бессмысленна. Мы победим две слабые державы, которые всегда были нашими добрыми соседями, но мы падем перед могучей армией царя Еруслана. Он уже нарушал клятвенные союзы, нарушит и сейчас. Я знал это, когда шел воевать против Кусмана и Далмата, и не я один, все это знали, но боялись сказать. Одна ты без страха сказала мне это в лицо, а я повелел предать тебя смерти. Прости меня за это.