Что же скажете вы теперь, узнав, что, не успев приехать и устроиться на новом месте, Ренцо испытал там неприятности, словно нарочито для него приготовленные? Мелочи, — но много ли нужно для того, чтобы испортить радужное настроение! Вот, вкратце, что произошло.
Разговоры о Лючии ходили по всей деревне ещё задолго до её прибытия. Все знали о том, что Ренцо много претерпел изза этой девушки и всё же оставался всегда стойким и верным ей. Может быть, какое-нибудь пылкое слово одного из друзей, преданных Ренцо и всем его делам, и вызвало всеобщее любопытство поскорее увидеть молодую женщину и всякие ожидания насчёт её красоты. А вы ведь знаете, что такое эти ожидания: они всегда преувеличены, легковерны, упорны, а затем при первом знакомстве — требовательны, привередливы; им всегда чего-нибудь не хватает, да в сущности они сами не знают, чего им хотелось, и нередко безжалостно заставляют расплачиваться за то расположение, которое сами же высказывали без всякого основания. Когда, наконец, эта самая Лючия объявилась, многие, должно быть думавшие, что волосы у неё из чистого золота, а щёки прямо как розы, а глаза — один лучше другого, и мало ли что ещё, принялись пожимать плечами, морщить нос и говорить: «Только и всего? Ждать столько времени, наслушаться стольких разговоров, хотелось бы увидеть что-нибудь получше. А на деле что же оказалось? Простая крестьянка, каких много. Таких-то, и даже получше, повсюду найдёшь». Потом принялись разбирать её по косточкам, кто отмечал один недостаток, кто — другой; нашлись и такие, что сочли её попросту некрасивой.
Но так как никто не высказывал этого Ренцо прямо в глаза, то до поры до времени ничего плохого из этого и не происходило. Плохое началось, когда кое-кто счёл нужным сообщить ему об этом; ну, а Ренцо, как вы думаете? разумеется, был задет этим за живое. Он принялся раздумывать, испытывал досаду и в разговорах с теми, кто ему намекал на это, и ещё сильнее — про себя. «Ну какое вам всем до этого дело? Кто вам говорил, что надо вообще чего-то ожидать? Разве я когда-нибудь говорил вам об этом? Говорил, что она красавица? А когда вы сами затевали разговор, разве я не отвечал вам лишь одно, — что она славная девушка? Да, она крестьянка! Разве я говорил вам, что привезу сюда принцессу? Не нравится она вам? Так не смотрите. У вас есть свои красавицы, — ну и любуйтесь на них».
И вот посмотрите только, как иногда достаточно бывает какой-нибудь чепухи, чтобы решить всю дальнейшую судьбу человека. Если бы Ренцо пришлось, согласно его первоначальному намерению, провести всю свою жизнь в этой деревне, вероятно она не была бы слишком весёлой. Раз уж его задели, он стал теперь сам всех задевать. Он стал резок со всеми, потому что ведь каждый мог оказаться в числе недоброжелателей Лючии. Нельзя сказать, чтобы он так-таки и поступал вопреки правилам благовоспитанности, но ведь вы сами знаете, каких только дел можно натворить, не нарушая этих правил: вплоть до вспарывания живота. В каждом его слове теперь звучало что-то язвительное, и он во всём искал, к чему бы придраться. Дошло до того, что, если два дня кряду стояла плохая погода, он тут же говорил: «Чего же вы хотите, в такой-то стране!» Можно сказать, что появилось немало таких, которые его просто возненавидели, и даже из людей, которые вначале относились к нему доброжелательно, так что со временем, дальше больше, он оказался бы, так сказать, на ножах чуть ли не со всей деревней, причём, пожалуй, и сам даже не понимал толком, в чём же причина такого серьёзного недоразумения.