— Тук-тук! Кто там? Сто грамм! Заходи! — Караваев всхрапнул и протер глаза. Снаружи стоял Крот с бутылкой «Арарата» в руке и выбивал дробь по стеклу. Макс, с Кротом хорошо знакомый, но хронически никому не доверяющий, нейтрально подрыкивал, выражая готовность вцепиться в глотку или поиграть с визитером — как прикажет хозяин.
— Фу, Макс, — свой, — прокашлявшись, распорядился Александр Николаевич, зыркнул в сторону кротовьей «Мазды» — пустая и с ходу напустился на одноклассника:
— Ты где шляешься, друг ситный? Я тебе во сколько сказал встречать?
— Пожарника принесло. Пришлось разбавлять с утра пораньше — только отделался, — подсевший Крот наполнил салон своим рабочим ароматом: помесь свежего шашлыка, духмяной зелени азербайджанской, вчера употребленного и свежевыпитого коньяка, дубовых и березовых веников — в общем, приятным сердцу и печени каждого мужчины сочетанием праздничных запахов, сулящих ударный отдых в хорошей компании. Выглядел Крот соответственно своему профилю: такой же рослый и крепкий, как Караваев — недаром в волейбольном классе страдали в свое время, — благообразное и умиротворенное выражение лица, взгляд как у Будды — постоянно отсутствующий, словно бы пребывающий в вечных истинах вселенского масштаба, плюс многозначительная вроде бы молчаливость, сдержанность величавая… Короче говоря, непросвещенные долгое время пребывают в состоянии приятного заблуждения по поводу интеллектуальных способностей и дьявольской проницательности саунодержателя. Просвещенные — таковых немного — знают, что Коля Валентинович — тихий алкоголик, мечтатель и имеет такое взглядовыражение, когда пребывает в состоянии кондиции. А в этом состоянии он в последнее время пребывает все дольше, хотя героически пытается бороться…
Как только Крот сел, Александр Николаевич наметанным взглядом сразу определил, что настроение у мужика отнюдь не праздничное — и не пожарник тому причина.
— Коньяк не буду, — упредил очередное движение старого приятеля Караваев. — За рулем. А ты же борешься — зачем бутылку с собой таскаешь?
— Тебе-то бояться… — туманно улыбнулся Крот, повторяя попытку скрутить пробку.
— Не гаишников боюсь — жить хочу, — сурово заявил Александр Николаевич, отбирая бутылку и укладывая ее в «бардачок». — Докладывай!
— Ага, — Крот попытался сосредоточиться. — Вчера у меня был господин Тонконоженко. Фамилия известна?
— Спрашиваешь! — возмущенно фыркнул Караваев. — Ну ничего же себе — заявочки! Где твоя парнушка, а где — Тонконоженко… И каким же ветром его на тебя вынесло?!
— Да все тем же, — Крот покосился на «бардачок» — сосредоточение протекало в трудных условиях. — Как-то Вася Маленький