Это общее спокойствие на лице в сочетании с улыбкой являлось той гримасой смерти, от которой немало повидавший в своей жизни Полунин вздрогнул, словно испуганный мальчишка.
– Боже! – только и промолвил он.
Он понял, что ни Анне, ни Синицыну, который полулежал, уткнувшись лицом в руль, безвольно свесив при этом руки, никакой помощи уже не требуется.
– Что с мамой и дядей Антоном? – спросил стоящий рядом сын, сам не решаясь заглянуть внутрь салона.
– Ничего, сынок… Уже ничего…
Он шагнул к сыну и, присев на корточки, снова обнял ребенка. Полунин не помнил, сколько времени он простоял так, обнимая и успокаивая сына, пока вдруг не услышал позади себя скрип тормозов подъехавшей машины и громкий мужской голос:
– Эй ты, брось оружие!
Полунин медленно поднялся и повернулся к говорившему. Перед ним стояли двое вооруженных милиционеров, за их спинами сиял мигалками милицейский «уазик».
– Тебе говорят, брось оружие! – повторил сержант, направляя на Полунина дуло своего пистолета.
Его коллега, вооруженный короткоствольным автоматом, также взял его на прицел. Полунин только сейчас осознал, что до сих пор держит в руках «беретту».
Он медленно отбросил пистолет в сторону и тихо произнес:
– Киллеры уехали на серой «девятке». Дайте команду, чтобы запустили городской план перехвата.
– Отойди от ребенка, повернись к машине и положи на нее руки! – последовал очередной приказ.
Полунин нехотя подчинился, положив руки на крышу машины и уткнувшись лбом в заднее уцелевшее стекло джипа.
– Вы зря теряете время, – произнес он.
Один из милиционеров подошел сзади и стал обыскивать карманы Полунина, при этом спросив:
– Вы знали убитых?
– Да, – ответил Полунин. – Это моя жена и мой друг…
* * *
Прошло уже больше пяти часов с момента происшествия. Перекресток со стоявшим там джипом давно уже был оцеплен милицейким кордоном, эксперты-криминалисты уже закончили сбор предварительных данных. Анну и Синицына увезли с места трагедии.
Прибывшие следователи отвели Полунина и его сына домой, куда к этому времени уже прибыли Шакирыч, Болдин и помощник Самбиста Николай.
Однако переговорить с Полуниным никому из них не дали. В квартиру пустили лишь пожилого Шакирыча. Он сидел вместе с Антоном в детской комнате, держа сына Полунина на коленях и бережно прижав его при этом своими здоровенными ручищами к груди.
Мальчик, постепенно отходя от пережитого шока, тихо плакал. Однако, к удивлению Полунина, наведывавшегося в комнату в паузах между допросами, Шакирыч сумел предотвратить истерику у ребенка и, как мог, успокоил его.
Наконец в квартире Полунина появился подполковник Бирюков. До этого Полунина допрашивали несколько следователей как из милиции, так и из прокуратуры.