– Николас, ты не слышал, что я сказала!
Он с отсутствующим видом медленно провел большим пальцем по нежному изгибу ее рта.
– Сначала я думал, ты одна из них, – прошептал он. – Приманка, подброшенная людьми, которые желают любой ценой использовать наши суда для своих грязных целей. Они угрожали мне, запугивали, обещали убить меня из-за угла, потому что я встал на их пути. Думал, они послали тебя, чтобы я влюбился без памяти. – Он стоял так близко, устремив свои черные глаза прямо на нее, что Элис ощущала его теплое ласкающее дыхание на своих губах. – Потому что ты такая нежная, красивая, любой мужчина не устоял бы перед тобой. Девственница, столь странным образом решившаяся на сексуальные отношения со мной. – Николас тяжело вздохнул. – Я думал, что они, возможно, даже приказали тебе убить меня.
– Ты меня не слушаешь. – Теперь их отношения представали совсем в ином свете. Элис переполняло чувство вины. – Ты должен понять, я не просто богата, – выпалила она. – Я принадлежу к тем, чье богатство не поддается исчислению!
Теперь Паллиадис слушал ее, высоко подняв брови.
– Я росла без отца, – продолжала Элис, – потому что он был слишком занят, чтобы уделять мне внимание. И без матери, потому что она вышла замуж во второй раз и имела другую семью. Но я принадлежала к семье Мелтонов, и предполагалось, что, повзрослев, я выгодно выйду замуж, войду в правление благотворительных организаций и стану растить послушных, исполненных чувства собственного достоинства детишек. – Она бросила на него растерянный взгляд. Почему он ничего не отвечает?
Паллиадис стоял, не обращая внимания на снежные хлопья, которые уже припорошили его черные волосы, и глядел на Элис со странным выражением лица.
– Я не хотела становиться похожей на своего брата Роберта, – прошептала Элис. – Когда я сбежала в Париж учиться музыке, он стал преследовать меня с помощью наемных сыщиков. Его адвокаты целыми днями трезвонили мне, пытаясь заставить вернуться. Мой брат и я – члены правления банковского треста «Мелтон». Мое присутствие было необходимо по деловым соображениям. – Элис чувствовала отчаяние. Ей больше нечего было сказать ему. – Я… я должна была присутствовать во время голосований, иначе это парализовало деловой процесс…
– И долго ты отсутствовала? – спросил он наконец после длительной паузы.
Спокойный, бесстрастный вопрос – этого она не ожидала от Паллиадиса, уверенная, что он взорвется, станет вновь обвинять ее во лжи.
– Год. – Элис дрогнула под его холодным взглядом. – Нет… полтора года.
Николас поразмыслил над ее словами.