– Нет, нет! – Теперь она внезапно склонилась над ним, одной рукой вдавливая его в кровать. – Не могу, только не так, я страшно заторможена. Но, ах, Жиль… – Ее великолепные темные глаза были полны страсти. – У меня никогда не было возможности показать, как я люблю тебя. Это ты всегда стараешься проявить свою любовь.
– Конечно, и ты можешь любить меня. – Скуластое молодое лицо Жиля застыло от удивления. – Просто… – Он пытался подобрать слова. – Любовь моя, я хочу заботиться о тебе, защищать, потому что ты самое красивое, дорогое существо в моей…
Она приложила кончики своих изящных пальцев к его губам.
– Не хочу показаться слишком настойчивой, но я чувствую себя так… прямо не знаю, – прошептала она. – Меня это гнетет.
– Все угодно, что только доставит тебе удовольствие, дорогая моя. – «Лишь бы только, – подумал Жиль, – не эти тягостные депрессии, когда она с отвращением смотрела на себя и о сексе не могло быть и речи». – Я хочу, – выдавил из себя Жиль, – чтобы ты была счастлива.
Она тяжело вздохнула.
– Так странно, Жиль, но сама я не чувствую желания! Но, ах, Жиль, милый, как я хочу любить тебя! Ты скучаешь по мне, любовь моя?
– Постоянно, – честно признался Жиль. – Но ты была так несчастна, что я не смел попросить…
– Ш-ш-ш. – Ее пальцы легко скользнули под покрывалом, лаская его бедра. Нетерпеливым движением она откинула покрывало. Тело Жиля, смуглое и могучее на фоне белоснежных простыней, внезапно оказалось неприкрытым. Немного неуверенно Лизиан дотронулась до него, смыкая теплые пальцы вокруг его твердой плоти.
Жиль приподнялся на кровати.
– Дорогая, – сказал он, – есть вещи, которые я могу сделать для тебя. Позволь мне тоже…
– Нет, нет! – Ее пальцы нежно и искусно ласкали его. Склонившись над ним, Лизиан прочертила теплым ртом след по напряженным мускулам его живота.
– Я хочу переполнить тебя наслаждением. – Она подняла голову и заглянула в темные глаза мужа. – Жиль, ты хочешь, чтобы я любила тебя?
– Да, милая! – Он с трудом перевел дыхание.
Его жена забыла о неуклюжем теле и, встав на четвереньки, продолжала свои ласки, приводившие Жиля в состояние утонченного удовольствия.
– Дорогая, так нечестно. – Жиль ловил ртом воздух. – Я должен тоже что-то сделать для тебя.
Говоря это, он понимал, что ему лучше не трогать ее теперь. Впервые за многие месяцы Лизиан казалась счастливой. Почему-то то, как она любила его, доставляло ей радость. По какой-то сумасшедшей логике ее уже не заботили обыденные проблемы, собственные несовершенства и даже не пугало предстоящее рождение ребенка.