— Не беспокойся, на личные дела время всегда найдется, — заверила я ее. — Так что там, говоришь, у вас готовится?
— Ну, пока он только попросил меня собрать в одну папку все жалобы и претензии, которые поступали на вас. Что уж там дальше будет, сказать не могу. Но сама знаешь, что обычно в подобных случаях бывает.
— Он мне сегодня даже судом грозил, обвинял в пропаганде национализма и разжигании гражданского неповиновения. Представляешь? — гневно возмутилась я, уперев руки в боки и совершенно забыв, что в одной из них держу мокрую половую тряпку.
— С ума сойти! — развеселилась Александра. — Многих главных свидетелей обвинения, наверное, придется вытаскивать из заключения.
Затем, посерьезнев, она сказала:
— Суд судом, но, думаю, такие проблемы, как различные проверки, он тебе устроить может. Так что будь готова.
— Н-да, вот новости. Но спасибо и за них.
— Всегда пожалуйста. Ну счастливо, мне детей укладывать пора.
— Спокойной ночи. Младшенький больше не делал попыток проглотить лампочку?
— Слава богу, нет. Будет что новенькое, позвоню. Пока.
Я положила трубку и содрогнулась, представив, что сделает Стопорецкий, если узнает, что автор ненавистной ему статьи подозревается в убийстве.
Кошмар… На всякий случай набрала номер Виктора, но, как следовало ожидать, он еще не вернулся.
Не торопясь, я закончила уборку, приняла душ и, чувствуя, что после расслабляющих водных процедур меня клонит в сон, решила сварить себе кофе.
С Виктором мы договорились, что он обязательно позвонит мне, как только вернется, и, зевая, я отправилась на кухню. Высыпая из кофемолки кофе, я ломала голову над тем, что делать, если Настя не объявится и завтра. Во-первых, поговорив с ней, я наверняка смогла бы выяснить что-нибудь полезное; а во-вторых, если девушка слишком много знала, то сейчас она, несомненно, подвергается опасности. Да, как ни посмотри, отсутствие Насти мне начинало не нравиться. Я машинально сняла с плиты закипевший чайник и опомнилась только тогда, когда из кофеварки на стол потекла струйка воды.
С мгновение я тупо пялилась на пустую чашку и залитую кипятком кофеварку, потом кинулась спасать дорогой моему сердцу механизм. Разумеется, второпях не рассчитала и половину выплеснула мимо раковины. — Вот и пожалуйста, убралась!
* * *
Заваренный со второй попытки кофе мне не помог, и, пытаясь посмотреть на компьютере взятые с работы на дом черновики, я отчаянно боролась со сном. У Виктора по-прежнему никто не брал трубку.
Потом начала курить, все чаще поглядывая на часы.
В половине третьего сделала гимнастику. В начале четвертого мне наконец ответили.