– Я действительно не знаю, о чем вы говорите, – сказал я, пожимая плечами и озадаченно глядя на него или надеясь, что гляжу озадаченно. Я вспомнил слова министра, что дипломат прежде всего должен быть хладнокровным. Мне отчаянно хотелось знать, означает ли это для Максины полное крушение, или же она найдет способ спастись?
Все, что я мог в данный момент сделать для нее – это сохранять спокойствие и лгать как можно больше, столько, сколько потребуется. Утром я был не в состоянии лгать Диане, но сейчас без малейшего угрызения совести решил громоздить ложь на ложь, если только это может помочь Максине. Хуже всего, что я далеко не был уверен, поможет ли ей это вообще, и мне стало бесконечно жаль ее.
– Полагаю, мосье, что вы не станете препятствовать французской полиции исполнить свой долг, – голос офицера впервые стал повелительным. – Если же вы попытаетесь сделать это, я, к сожалению, буду вынужден обыскать вас.
– Вы, кажется, забыли, что имеете дело с британским подданным, – напомнил я.
– Который нарушает законы дружественной страны, – отпарировал он. – Потом вы сможете жаловаться, мосье. А сейчас…
– Почему бы вам не вывернуть ваши карманы, мистер Сэндфорд? – небрежно и с ноткой презрения предложила Максина. – И показать им, что у вас нет ничего, что могло бы заинтересовать полицию. Думаю, следующим шагом с их стороны будет обыск моей особы.
– Буду глубоко огорчен, мадемуазель, сообщить вам, что именно будет следующим шагом, если я не найду того, что ищу, – отозвался комиссар полиции.
Максина откинула назад густую вуаль. И если эти люди впервые увидели прославленную актрису вне сцены, то ее красота, столь внезапно сверкнувшая, должна была ослепить их. Потому что Максина прекрасна, и никогда еще не была более прекрасной, чем в этот момент, когда ее большие черные глаза, ее пунцовые губы смеялись, словно у них не было никакого секрета, который они должны были скрыть от посторонних.
– Посмотрите на меня, – сказала она, разводя руки в стороны, как будто желая выставить всю себя напоказ. Элегантное вечернее платье, делавшее ее похожей на принцессу, плотно облегало ее стройную фигуру, а длинные гипюровые перчатки-митенки тесно обтягивали руки.
– Неужели вы думаете, что в таком платье можно что-либо спрятать? – спросила она. – Вы же видите – на нем нет карманов. Ни одна уважающая себя дама скрывать что-либо в этом туалете не станет. И вообще я не имею ни малейшего понятия, что за «подарок» мой давнишний друг якобы привез мне из Лондона. Какой он, этот подарок, – маленький или огромный? Я сниму перчатки и покажу вам мои кольца и браслеты, если желаете, мосье комиссар. Меня учили быть вежливой с официальными лицами, даже если они бестактны и несправедливы… Нет? Вы не хотите взглянуть на мои кольца? Тогда позвольте мне снять шляпу, ведь я могу запрятать что-то в волосах… правда, не знаю, что.