Я не знала, что меня ждет.
Уже на лестничной клетке услышала крики и плач. А войдя в прихожую, нос к носу столкнулась с соседкой Юлиной мамы. Сразу видно, что алкашка. Уже с утра напилась.
– А, приперлась наконец-то, – взревела алкоголичка. На ее пьяной физиономии были написаны злоба и ненависть. – Бросила мать на произвол судьбы, целые сутки не показывается. Тоже мне дочь, шлюха подзаборная.
В коридоре горела лампочка, отбрасывая тусклый желтый свет. К тому же я ничуть не похожа на Юльку. Та выше ростом, блондинка, волосы до плеч, а у меня волосы русые, крысиный хвост и лошадиная челка. Но мало ли что может вообразить человек по пьянке. Я прошмыгнула мимо старухи и вошла в комнату Юлькиной матери, которая оказалась незапертой. Оттуда доносился сдавленный плач. Едва я вошла, как в нос ударила вонь человеческих нечистот, и я почувствовала головокружение.
– Юля? Боже мой, это ты?
– Нет, это не Юля… Это опять я…
– Господи! – простонала Юлина мама. – Хорошо хоть вы пришли.
– Что случилось?
– Эта мерзавка, тетя Маша! – Юлина мама не переставала всхлипывать. – Она все мои деньги забрала!.. Пропила!.. И мне еды не купила!..
Я содрогнулась, беспомощно оглядываясь вокруг.
– И ампулы с лекарствами забрала, продала и тоже пропила!.. И до туалета я дойти не могу.
Я в изнеможении плюхнулась на стул возле кровати. Хотелось выть от злости и бессилия. Я бросилась было к двери, но тут же вернулась.
– А рецепт у вас есть?
– В серванте, на второй полке, – ответила женщина.
Я полезла в сервант, долго рылась в куче каких-то старых бумажек, пузырьков, упаковок с таблетками, полувыжатых тюбиков с мазями.
– Да вы идите в аптеку! За деньги и без рецепта дадут. Скажите, морфин для инъекций.
Я положила весь этот фармацевтический хлам обратно на полку серванта и поспешила выскочить из зловонной комнаты.
Сережа, увидев меня, улыбнулся, но, видимо, заметив, что я расстроена, взволнованно спросил:
– Что-нибудь случилось? – он вылез из машины.
– Нет, так, пустяки, – быстро проговорила я. – Сережа, будьте другом, сходите в аптеку, купите морфин для инъекций. И в продовольственный, если не трудно, возьмите хлеба, молока, сосисок.
Я полезла в сумочку за деньгами, но Сережа меня остановил.
– Не надо, Света! Подождите меня, я быстро.
Я увидела его преданный, внимательный взгляд.
– Десятая квартира, – кивнула я в сторону подъезда. – Входную дверь толкните, она не заперта. Коммуналка. Только не пугайтесь, когда будете заходить, – там соседка-алкоголичка…
Сережка понимающе кивнул.
Я успела, прежде чем он вернулся, искупать Юлину маму. У нее, еще не старой женщины, кожа висела складками, как у столетней старухи, мышц будто не было, только кости. Ей тяжело было стоять в тазу, когда я ее мыла, потом сидеть скрючившись на стуле, пока я меняла ей постельное белье. Грязное белье замочила в ванне. Вернулся Сережа и столкнулся в коридоре с пьяной старухой.