– Бля… понастроили тут чудеса мусорной архитектуры… – пробормотал он. – Какие-то бревна падают… этих строителей надо было послать в Грозный укрепления строить: ни один чеченец не прошел бы… свалился от восторга.
Бесспорно, Фокин перелез бы через забор таким образом, что он и не скрипнул – физическая подготовка и координация движений вполне позволили бы, – но сегодня он несколько перебрал со спиртными напитками. Кроме того, настоятельная потребность выиграть заключенное буквально полчаса назад пари… впрочем, об этом несколько позже.
Фокин тяжело перешагнул через вздыбившийся обломок рельса, невесть кем и неизвестно зачем заплавленный в а la «коровья лепешка» толстый кусок грязного асфальта, и направился к темной громаде недостроенного дома.
Он довольно быстро забрался на самый верхний этаж дома, где были аккуратно сложены стопки красного и белого кирпича, и, почти вслепую отыскав какую-то здоровенную, перемазанную в полузасохшем бетоне бочку, начал швырять в нее кирпичи. Это заняло не так уж мало времени, потому как после каждой стопки препровожденных в бочку кирпичей Афанасий Сергеевич вынимал ополовиненную бутылку водки и любовно к ней прикладывался, напевая под нос что-то наподобие: «Ну я ж пил из горлышку, с устатку и не евши… шо ж вы хотите…»
Набросав кирпичей, он привязал к бочке веревку и, перекинув ее через блок, быстро спустился по этой веревке обратно на грешную землю.
Если бы только видели его в этот момент прихожане Воздвиженского собора, в котором он вот уже два года – по какому-то совершенно невероятному, до хруста костей, выверту судьбы – обретался в сане священника со звучным именем отец Велимир!
Доверие, и без того подорванное бесчисленными появлениями Фокина на литургии в нетрезвом виде и мастерскими совращениями нескольких прихожанок с последующим образумлением их ревнивых мужей, – это доверие паствы и вовсе достигло бы критической нулевой отметки, увидь она, как и каким замысловатым образом ее духовный наставник вдохновенно ворует кирпичи со стройки.
Фокин обернул веревку вокруг мощного запястья и потянул на себя. Бочка не поддалась. Она плотно прикипела к лесам, сцепленная с ними едва ли не двумя центнерами кирпичной поклажи.
Фокин собрался с силами и, уцепившись одной рукой за дерево, второй дернул так, что потемнело в глазах, а бочка сорвалась с лесов и пошла вниз, стремительно набирая скорость. Незадачливого отца Велимира оторвало от дерева и стремительно потащило вверх, потому как обмотанная вокруг запястья веревка, перекинутая через блок где-то там, наверху, упорно тянула наверх под действием падающего груза. И так как бочка с кирпичами была куда тяжелее Афанасия, он птицей-бабочкой взмыл к небесам, не успев даже рявкнуть сакраментального: «Балля-а-а-адь!»