Прогнать его у меня не хватило духу, и я отправила его погулять, пока одевалась и занималась теми немногими делами, которые требовали моего внимания.
Несколько позже Малькольм появился снова и расправился с ланчем с таким явным удовольствием, что я начала недоумевать, чем его кормит квартирная хозяйка, да и кормит ли вообще. Затем я усадила его в большое кресло с пачкой воскресных газет, и там он мирно уснул и проспал до чая. В качестве гостя Малькольм не доставлял никаких хлопот.
— Мне кажется, Вы говорили, что страдаете от бессонницы, — заметила я, когда мистер Митъярд окончательно разбудил его, толкнув чайным столиком.
— Как правило, так и бывает, — сказал он, но не тогда, когда Вы рядом. В таких случаях я всегда засыпаю мгновенно.
— Я могу считать это комплиментом? — спросила я.
— Вполне, — сказал он. — Знали бы Вы, какая это для меня роскошь — чувствовать себя совершенно отдохнувшим.
По такому случаю мы приготовили крепкий йоркширский чай, так как я знала, что наша следующая трапеза состоится очень поздно. Малькольм ел с удовольствием, словно школьник, приехавший домой на каникулы. В глубине своего сердца я открыла слабость к этому человеку, и мне просто нравилось доставлять ему удовольствие. Магия порождает особого рода симпатию между теми, кто занимается ею вместе. И наоборот, если с магией дела плохи, то и межличностные трения достигают высокого накала.
После чая я попыталась развлечь Малькольма болтовней о заметках в воскресных газетах, но он решительно отмел ее. Пустопорожний разговор не имел для него никакой ценности.
— Я хочу задать Вам один вопрос, — сказал он. — Возможно, Вы сочтете, что я сую нос не в свое дело. Разумеется, Вы можете не отвечать, если не хотите, и я не стану делать каких-либо выводов. Собственно говоря, с такой незаурядной личностью, как Вы, выводы, сколько-нибудь близкие к истине, невозможны. Вы однажды упомянули, что обладаете довольно богатым опытом общения с мужчинами. Что Вы имели тогда в виду?
— На самом деле Вы хотите знать, как далеко я могу зайти, — сказала я.
Малькольм покраснел.
— Ну да, пожалуй. Но учтите, вовсе не из личной заинтересованности. Полагаю, Вы достаточно хорошо меня знаете, чтобы это понимать. Я думаю, есть одна вещь, которую любой мужчина хочет знать о любой интересующей его женщине. Хочу знать и я, отчасти для того, чтобы лучше Вас узнать, отчасти ради обретения уверенности в том, что Вы меня понимаете. Ибо если это не так, то я буду для Вас чертовски опасен.
— Я расскажу Вам кое-что из истории моих эмоций, — сказала я. — Не все, так как она наверняка наскучит Вам длиннотами и повторами. В юности я была некрасивой, строгой, серьезной, критически настроенной и острой на язык девушкой. Я отличалась суровым благочестием как в силу природных склонностей, так и в силу обстоятельств, не имея, как вы могли судить из этого набора качеств, возможности быть иной. Позже, прикоснувшись к невидимой стороне вещей, я сильно изменилась и во взглядах на жизнь, и внешне.