Друг-болгарин сводил его в город, довольно шумный и многолюдный, несмотря на близость армий султана Мурада. Вавила уже приметил особенность приморских городов: что бы ни происходило - в них лишь сильнее кипит жизнь, красочнее смешение разноплеменных лиц и языков. На корабле он привык к славянской речи болгар, однако на улицах Варны то и дело оборачивался, заслыша понятный, почти родной говор. Его охватывала радость оттого, что так далеко от Руси, отделенные степью, горами и морем, враждебными племенами и государствами, живут, оказывается, целые народы, близкие нам по языку и обычаям. Но схлынуло первое волнение, и глаз Вавилы стал примечать: и в этой благодатной стране, где в пору русского листопада зеленеют сады и цветут розы, немало людей обездоленных. То и дело встречаешь человека в рубище с голодным затравленным взглядом, на перекрестках улиц нищие хватают за полы прохожих, маленькие оборвыши роются в кучах отбросов между подворьями богатых домов. Впрочем, все это - тоже примета портовых городов. Да и что за дело византийскому императору до варненских жителей? - платили б только подати, шла бы прибыль от торговли через варненский порт! Да и хозяевам города, судя по всему, жилось не худо. То в окружении слуг проедет улицей высокомерный болярин, блистая парчой кафтана и заставляя прохожих робко жаться к стенам домов, то пронесут в паланкине надутого чиновника или самодовольного купца с заплывшими от жира глазками…
В большой лавке расторопный торговец-грек подобрал для Вавилы дорожный кафтан из прочного зеленого сукна, суконные шаровары, пару льняных рубах, сапоги и шапку из меха серны. Когда Вавила переоделся, Александр пощелкал языком:
- Оставайся с нами, брат Вавила. Сестра у меня в невесты выходит, красавица. Через год воротимся снова и поженим вас.
- Тоже нашел жениха молодой девке, с сединой-то в бороде.
- Э, брат Вавила, мужчина в седине - что кафтан в серебре. А твоя седина ранняя.
- Спасибо на добром слове, брат Александр, только дорога моя решенная, и нет у меня другой.
Вышли на солнечную улицу, и вдруг Вавила заметил, сколько вокруг привлекательных женщин. Что делает с человеком свобода!
Впервые Вавила покидал заморский город с тайной грустью. Там остались его спасители, товарищи, которых ждало новое опасное плавание, там нежданно нашел он приют и ласку в семье друга, там он узнал, что есть народ-брат…
До Крыма шли спокойно, при попутном ветре, караван постепенно редел: суда отделялись и уходили в Херсонес, Сурож, Кафу, Корчев. Через Корчевский пролив в Сурожское море вошли две галеры, вооруженные парусами. Имя купца Иванова оказалось магическим - портовый чиновник в Тане сразу выделил Вавиле провожатого ко двору консула. Вавила вскинул на плечо кожаную суму и направился пыльными улицами вслед за маленьким быстроногим человеком, который за всю дорогу не произнес слова. У охраняемых ворот большого каменного дома тоже не томили долго, провели широким подворьем в боковую пристройку, спросили письмо. Вавила твердо ответил, что передаст грамотку в собственные руки консула. Служитель исчез, воротясь, велел оставить суму и оружие, низкими переходами провел в высокую, светлую залу. Молодой бритый сановник в шелковой длинной одежде и серебряной ленте, охватывающей его темные густые волосы, падающие на плечи, потребовал письмо и жестом велел сесть на лавку у стены. Прочтя, спросил, что велено передать на словах. Вавила рассказал о корабле с оружием. Сановник спросил: что намерен делать в Тане посланник Иванова? - он, похоже, принял Вавилу за болгарина. Услышав, что тот собирается с русскими купцами в Москву, покачал головой: