«Полно! – подумал он, продвигаясь вперед. – Так судил Бог. – Затем, проведя по лицу рукой, прошептал с бешенством: „Нет, это не Бог заставил меня так страдать, это…“
Жоанн очутился перед ящиком для писем. Он машинально опустил послание Мелиды. Но тут же он отскочил назад, пожирая взглядом группу людей, собравшуюся возле окошечка. Один из этих людей нагнулся, чтобы поговорить со служащим почты. Жоанн не мог рассмотреть его так, как ему хотелось бы. Он подошел и стал прислушиваться, сдерживая дыхание. Голос, который он скорее угадывал, чем расслышал, говорил очень тихо, так как служащий заставил его повторить.
– Я спрашиваю, – произнес мужчина громче, – есть ли у вас письма на имя господина Макса.
Крик, похожий на вой шакала, вырвался из груди Жоанна. Он пробился сквозь толпу с помощью локтей и очутился прямо перед Максом, который поднял голову.
– Наконец-то я тебя нашел! – крикнул Жоанн с мрачным смехом.
Макс, бросая вокруг растерянные взгляды, конвульсивно вздрагивал, он оперся о стену.
– Ну, – сказал презрительно Жоанн, – ты, кажется, собираешься в обморок упасть и этим славным людям придется унести тебя? – он указал пальцем на двух приближавшихся полицейских.
Эти слова напомнили Максу, какой опасности он подвергается.
– Будьте осторожны, Жоанн, – пробормотал он тихо, – если вы скажете еще хоть слово, то это будет моим смертным приговором.
– Я это прекрасно понимаю, – ответил Жоанн, – принудив меня страдать, вы ожесточили мое сердце, я не побледнев, буду смотреть, как вас повесят. – На помощь, полисмен! – закричал он, указывая на Макса. – Держите этого человека! Он убийца, каторжанин, бежавший из Сиднея!
Один из полицейских коснулся плеча Макса своей палкой. Тот был арестован.
На мгновение любовь к свободе кольнула его сердце, и лицо приняло выражение особенной жестокости, которое иногда было ему свойственно. Если бы он мог пробить себе дорогу даже ценою горы трупов, он не колебался бы. Пять или шесть полисменов приблизились к нему, словно ведомые инстинктом и заключили его в круг, прорываться сквозь него было бы безумием.
Обвиняемый и обвинитель рядом дошли до двери тюрьмы, сопровождаемые толпой любопытных.
Ничто не бывает неистовее гнева, который в конце концов вспыхивает после долготерпения в обычно кротких натурах.
Жоанн походил на тигра, который, захотев сожрать человека, наткнулся зубами на стальной панцирь.
– Я должен был убить тебя сам, – сказал он Максу, – так я лучше отомстил бы за себя.
– Должно быть, вы побоялись, что я буду защищаться, – ответил Макс, к которому вернулась вся его гордость. – Вы нашли средство более надежное и менее опасное. Вы осторожный малый, Жоанн, а осторожность у некоторых людей переходит в трусость.