— Он здесь! — Еще одна тень метнулась в проход, пытаясь использовать медленно оседающую фигуру в качестве щита, но Иван предугадал этот маневр и ничком рухнул на землю, пропуская над головой выпущенную по нему очередь.
Пули звонко взвизгнули в замкнутом пространстве, а медленно оседающее тело уже превратилось из прикрытия в обузу, оно надавило своим весом на руку стрелявшего, не давая прицелиться; тот грубо выругался, отталкивая от себя неожиданное препятствие, а когда проход открылся, в тупике уже никого не было, за отпущенные ему секунды лейтенант успел вскарабкаться на двухметровую высоту и теперь лежал, распластавшись на покатой крыше бокса.
«Только бы не вступила Настя…» — подумал он, подтягиваясь к краю крыши, но в этот миг, как он и опасался, со стороны вышки сухо щелкнул одиночный выстрел.
Охранник, только что освободившийся от мешавшего ему груза, теперь медленно оседал, схватившись за простреленную навылет грудь, а остальные вдруг прекратили поиски, остановились, оборачиваясь на отчетливый звук.
Ивану не оставалось ничего иного, как вновь обнаружить себя.
— Настя, не высовывайся!.. — выдохнул он в коммуникатор, выпустил короткую, прицельную очередь по двум появившимся слева от него фигурам и откатился вбок, заметив, как ответные выстрелы вспарывают пластиковый слив на краю крыши. Еще одна очередь, чей-то болезненный вскрик, резкий перекат, и Иван вдруг понял, что дальше уходить некуда — скат обрывался, за ним простиралось голое пространство строевого плаца, на котором остались лежать двое людей Заулова, пытавшихся обойти его с фланга.
Это был критический момент скоротечной схватки, но охотившиеся на лейтенанта стрелки, потеряв четверых, упустили свой шанс, — они уже не пытались рисковать, высовываясь на открытое место: укрывшись в узком пространстве между пустой емкостью для слива масла и плотно припаркованными машинами, пять человек вели ураганный огонь по крыше технического бокса, в то время как двое, находившихся рядом с Зауловым, спешно оказывали ему первую помощь.
Пули с визгом дробили кирпич, жадно выгрызали куски нагретого солнцем пластика, не давая возможности ни поднять голову, ни огрызнуться огнем…
Сориентировавшись, Иван начал медленно отползать назад. Нервный неприцельный огонь зачастую бывает опаснее рассчитанных, экономных очередей — это он знал на личном опыте и потому не стал совершать сложных маневров.
Когда расстояние между ним и изрешеченным пулями пластиковым сливом достигло трех метров, он лежа достал ручную осколочную гранату, сжал заглубленный в рифленую «рубашку» сенсор активации и точным движением метнул ее в поржавевший резервуар, с таким расчетом, чтобы она отскочила от закругляющейся металлической стенки и упала за машинами, где сгруппировались стрелки.