– Здравствуй, Гриша, – сказал Веселкин. – Присаживайся для серьезного разговора.
Пирамидин боязливо сел на предложенный стул и, словно извиняясь, проговорил:
– Серьезными делами я давно не занимаюсь.
– А каким промыслом счастье ловишь?
– На свете счастья нет, есть покой и воля.
– Этим сыт не будешь.
– Мелочевками кормлюсь. В основном, в церкви прислуживаю.
– И прихожане тебя не боятся?
– Я ж не кусаюсь.
– Но видок у тебя – не приведи Господи.
– Старая панковская привычка. Легче один раз родить, чем всю жизнь бриться.
– В колонии таких волосатиков бреют.
– Там бритье – роскошь. Машинкой наголо оболванивают. На волю вышел, опять волосы отрастил.
– Сейфами бросил заниматься?
– Наступать на давно знакомые грабли занятие, конечно, увлекательное, однако эта национальная забава стоит дорого. В отличие от российских политиков, я не повторяю глупости, допущенные по незрелости ума.
– Неужели церковь так хорошо кормит?
– По церковным праздникам можно за день обеспечить месячное проживание. Свечки прихожане покупают нарасхват, и за уборку мусора священники хорошо платят.
– А сколько тебе платит Максим Ширинкин? – внезапно спросил Веселкин.
– За что? – будто не понял Пирамидин.
– За соучастие в сборе дорожного налога с дальнобойщиков.
– Кто вам такую лажу загнул?
– Гриша, не отрицай очевидное. Твою внешность трудно забыть. Если провести опознание, каждый из потерпевших шоферов безошибочно ткнет в тебя пальцем.
Пирамидин уставился в пол. Чтобы не затягивать игру в молчанку, Веселкин показал записку Ширинкина:
– Прочитай «гарантийное письмо» Максима-толстого.
Оторвав взгляд от пола, Пирамидин недолго помялся и с неохотой проговорил:
– Ширинкин не с пистолетом давил на дальнобойщиков. Дело полюбовно решалось.
– Какую роль ты в этом деле играл?
– Никакой. Пешкой сидел в машине.
– В такое, Гриша, трудно поверить. «Пешек» на дело не берут.
– Не участвовал я ни в каком деле. Ездил в деревню Плотниково к тетке. Возвращаясь домой, стоял на автобусной остановке. Максим ехал попутно и подвез меня. Дорогой он трех кузбасских дальнобойщиков тормознул…
– Давно с Ширинкиным дружбу водишь?
– С тех дней, когда он у Писмаря шестерил.
– А ты «подшестеривал»?
– Иногда меня подсаживали к ломберному столу, чтобы игру испортить.
– Расскажи о Ширинкине все, что знаешь.
Пирамидин вздохнул:
– Страшно, Константин Георгиевич, стучать на братка. Законы криминального мира не знают амнистий.
– Максима не бойся. Залетел твой браток всерьез и надолго.
– На пушку берете?
– Гриша, – с упреком сказал Веселкин, – вспомни дело с «хлебным» сейфом. Там у тебя были претензии ко мне?