Сабина шагала длинными коридорами, стреляя с обеих рук. Разряды выносили дверь за дверью, выжигая всё живое и неживое в кельях. Прогуливались по ровным рядам отдушин под потолком. Время от времени ударяли вдоль коридоров, сметая пытавшихся перегородить ей дорогу.
Второй этаж. Классы. Тут пытались наладить оборону. Стреляли все, но непросто оказалось попасть в маленькую непредсказуемо вёрткую фигуру, будто размытую в пространстве. Фигурка как-то косо и вниз ушла из поля зрения. А потом два-три разряда превратили и импровизированные баррикады, и их защитников в жирную копоть на стенах.
Третий этаж. Кристаллотека. Здесь всё было родным и знакомым – мягкие кресла, стеллажи, проекторы. Оба скорчера вычертили по причудливой восьмёрке, и в зале остались только угли и ядовитая сажа.
Отец Кин, сжавшись, слушал приближающиеся вопли, стрельбу, грохот мебели. Потом всё стихло. Почему-то он точно знал, что Ита стоит по ту сторону этой двери. Торопливо извлёк укороченный восьмидесятизарядный автомат и стрелял, стрелял, стрелял. Когда закончились патроны, единственный разряд превратил и дверь, и его самого, и изрядный кусок наружной стены в облако чёрного дыма.
Здание пылало. Обратного пути не было. Сабина неторопливо подошла к бреши в стене. Постояла. Подняла скорчеры стволами кверху и, не колеблясь, спрыгнула.
Дон Пампа поймал её на лету. Сабина вскочила на вторую лошадь, и они скрылись в ночи.
Пылающее здание за их спиной вдруг перечеркнула огненная трещина, а потом радостно затанцевал на развалинах бес эквивалентом в пару десятков тонн самого современного оружия.