Сабина подъехала поближе. Подняла глаза. Огромные, чуть раскосые – в первых лучах нового дня они отливали самым синим льдом.
И молча тронула повод.
Через несколько часов они были на кладбище Проклятых.
Тут каждое второе надгробие было пробито колом, из-под каждого третьего виднелись цепи – от упырей. Мало кто решался заглянуть сюда и днём, не то, что в этот утренний час. Заехали в самый глухой уголок. Остановились перед наполовину ушедшей в землю плитой.
Сабина спешилась. Смахнула ладонью жухлые листья. И долго, очень долго стояла, беззвучно шевеля губами.
– Дон Ка-па-да, – по слогам прочитал барон. – Этот человек был вам близок?
– Я знаю, как это бывает, – барон сделался очень серьёзен.
– Помогите мне, барон, хорошо?
Сабина смахнула листья со второй, почти незаметной плиты с надписью "Донна Ита". Покосилась на дона Пампу.
– Уберите её, пожалуйста, барон.
Плита поддалась неожиданно легко. На свет показалась основательно проржавевшая цепь.
– Надо вытянуть…
Барон чуть побледнел, но ухватился за цепь, рванул. Напряглись мощные бицепсы. Секунду ничего не происходило, а потом на поверхности появился ничуть не истлевший гроб. Сабина откинула крышку, попутно спрятав что-то в рукаве.
В гробу обнаружился тяжёлый овальный эмбриозародыш звездолёта класса "Призрак". Донна Ита отнесла его подальше. Уложила в траву. Активировала. Потом обернулась к дону Пампе.
– Барон, вы всё ещё уверены?
– Да, донна Ита. Уверен. И прошу вас – будьте моей женой.
– Зна-ачит… Хорошо, барон. Я буду вашей женой. Вы вернёте себе Арканар. Но сейчас у меня осталось одно, последнее дело на Земле. Я – вернусь.
В пении просыпающихся птиц вряд ли кто услышал бы щелчок карманного дезинтегратора, возвращаемого на предохранитель.
Комната. Скорее келья. Со сводчатыми потолками, узкими окнами-бойницами, сужающимися наружу.
По закопчённым стенам мечется отсвет множества факелов.
Крики за окнами.
– Румата-Искатель! Дьявол!
Человек за грубым неструганным столом, кажется, не слышит криков. Чертит что-то рассеяно на разложенном перед собой листе бумаге.
Крики усиливаются. Похоже, толпа заводит себя сама. Потом – истошный вопль:
– Бей дьявола! Сожжём сатану, как ведьму спалили.
Всё так же неспешно человек протягивает неправдоподобно длинную руку, снимает с гвоздя чахлую лампадку и аккуратно посылает её по диагонали – в противоположный угол.
Пламя озадаченно пригасает, а потом весело подскакивает. В свете начинающегося пожара влажно поблёскивает чёрным длинный предмет в его руке…