- А вот эти ранки довольно глубокие, - произнес он ласково, проводя кончиками пальцев рядом со следами укуса, - тебе не приходило в голову, что эти звери могут переносить бешенство?
Иласэ задержала дыхание, отказываясь пугаться дальше. Какое-то время они безмолвно мерялись взглядами. Потом Тартис резко впился в самую глубокую ранку ногтями, и девушка вскрикнула от боли. Темный довольно усмехнулся.
- Заткнись! - яростно прошипела Иласэ.
- Не волнуйся, - мурлыкающим тоном проговорил Тартис, - если у тебя изо рта пойдет пена, я помогу, - он сжал ее лицо в своих ладонях, наклонился к ней, - Тебе будет совсем не больно: я просто сверну твою шею, вот так…
- Прекрати! - Иласэ дернулась назад, пальцы напряглись, сжимаясь на манер когтей горгульи - если Темный попытается что-то сделать, она выцарапает ему глаза. Тартис засмеялся и быстро отпустил ее.
- Дай мне свой нож! - потребовала она.
Смех моментально стих:
- Я сказал: нет!
- Во имя Первых, Тартис, не будь идиотом: мне нужно чем-то перевязать рану!
Он хмыкнул:
- Ладно.
Иласэ растерянно ойкнула, когда Тартис стащил с нее плащ и весело насвистывая, принялся нарезать материал пластами. Иласэ тоскливо взглянула на свое укорачивающееся одеяние: с Темного станется изрезать все, лишь бы позлить ее. Взгляд девушки невольно остановился на сияющем серебряном кинжале: он был так ярок, так прекрасен сейчас, и, если она не ошибалась, горел все ярче с каждым прошедшим днем.
Иласэ вновь задалась вопросом, что именно способен делать магический клинок: все попытки разговорить Тартиса на эту тему успеха не имели. Несмотря на свою внешнюю простоту, кинжал казался Иласэ самым красивым оружием, которое она когда-либо видела. Девушке ужасно хотелось подержать его в руках, хотя бы несколько секунд. Ей не раз уже приходила в голову мысль забрать кинжал, пока Тартис спит. Может, увидь он, что ее прикосновение не вредит кинжалу, позволил бы хоть иногда им пользоваться…
Иласэ моргнула, сбрасывая оцепенение, и заметила, что клинок больше не двигается. Подняла голову и встретилась взглядом с Тартисом, который смотрел на нее обвиняюще:
- Прекрати это, - процедил он; ладонь, сжимающая кинжал, напряжена так, что побелели костяшки пальцев.
- Извини, - пробормотала Иласэ, - дай мне мою сумку.
Раздраженный, он вытащил мешок из Тойше и с силой швырнул в нее, попав по больной ноге, да так, что она невольно всхлипнула. И тут же зажала рот ладонью, когда, «заботливый» спутник резко повернулся к ней:
- У тебя все нормально? - голос Тартиса звучал встревожено, словно он и впрямь переживал о ее самочувствии. Иласэ с трудом сдержала рвущийся наружу истерический смех: