– Успокойтесь, сударыня, – улыбнулась она, – я не скажу вам ничего такого, что расстроило бы вас.
У госпожи де Невер вырвался вздох огромного облегчения, и она прошептала:
– Я читаю на вашем лице, что могу надеяться. Быть может, вы видели Аврору?
Теперь принцесса была уже достаточно подготовлена к известию о близком счастье.
– Я видела мадемуазель де Невер сегодня утром, – ответила Хасинта. – Скоро вы сможете обнять ее, сударыня.
– О Боже, но почему же она медлит? Ведь судьба так переменчива! Я не успокоюсь, пока не обниму свою дочь.
– Вам нечего бояться, она вне опасности.
– А… он? – спросила госпожа де Невер почти с той же тревогой, с какой она говорила об Авроре. – Видели ли вы господина де Лагардера?
– Как вы можете сомневаться? Он сам вернет вам вашу дочь.
– Благодарение Богу!.. Мои дети нашлись! Добрая моя Хасинта, скажите же, когда я смогу их увидеть?
– Как только пожелаете, сударыня; они ждут вас.
– Где? Скорее, скорее! Ведите меня! Почему вы мне раньше не сказали?
Басконка сочла нужным объясниться:
– И ради вас, и ради них. Потрясение не должно было оказаться слишком сильным. Идемте же.
– Вы отсрочили мое счастье на несколько минут, а минуты иногда кажутся веками!..
Они тронулись в путь. Не пройдя и двух сотен шагов, конь госпожи де Невер заржал; басконка протянула руку к рощице.
– Они здесь, сударыня, – промолвила она.
– Аврора! Анри! Дети! – закричала принцесса так громко, как только могла.
– Мы здесь! – ответили ей два голоса.
И мать раскрыла объятия. В эту минуту три существа слились в одно; слышались только звуки поцелуев.
Нужно ли говорить, что в тот день харчевня прекрасной басконки приобрела необычный вид? Ее владелице не было и дела до простых путешественников; она заботилась лишь о том, чтобы ее друзья чувствовали себя как дома и ни в чем не нуждались.
Антонио Лаго на время расстался со своим кинжалом – грозным оружием басков, становящимся страшным в его руках; придется ему несколько дней полежать без дела. Видя, как баск помогает своей сестре, можно было подумать, что этот мирный обитатель гор никогда не покидал харчевни, а чудеса храбрости и самопожертвования, совершенные им, были делом рук какого-то его близнеца.
Госпожа де Невер перестала грустить, и ее бледные щеки вновь порозовели. Голова Авроры, сидевшей у ног матери, покоилась на ее коленях; принцесса гладила белокурые волосы дочери, каждую минуту наклоняясь поцеловать их.
Шаверни и донья Крус являли собой не менее прекрасную картину, хотя и в несколько ином роде. Их жизнерадостный нрав не позволял им предаваться меланхолии.