Им недоставало только бедной Марикиты, и немного погодя госпожа де Невер отправила Кокардаса и Паспуаля на ее поиски. Она даже пожелала, чтобы в брачном кортеже ее дочери присутствовали цыгане. Эта женщина, которая так долго верила только в людскую злобу, теперь наслаждалась мыслью, что добрый человек (она имела в виду шевалье де Лагардера) способен увлечь за собой столько благородных сердец. Она потребовала от Хасинты обещания поскорее продать харчевню. И та, хоть и жалела о родных горах, синем небе и огромном море, не замедлила согласиться. Один взгляд Авроры заставил Хасинту уступить, один поцелуй девушки решил все. Донья Крус тоже поцеловала ее, и три подруги обнялись так же, как когда-то ночью. Это был подобный же сердечный порыв, но теперь они не плакали, а улыбались.
Впрочем, можно ли было отказать в чем-то кузине регента Франции, оставившей свое высокомерие и резкость и превратившейся в добрую заботливую мать? Добившись своего, госпожа де Невер гордо произнесла:
– Кто осмелится теперь, когда мы вместе, прийти и вырвать у меня из рук мою дочь? Донья Крус, какое-то короткое мгновение я думала, что вы – мое дитя, так будьте же им. Кузен Шаверни, вы загладили добром все то зло, которое вас принуждали совершить; дайте же мне вашу руку – она осталась честной. И я благословляю всех остальных, всех, кто вернул мне мою дочь!
Вечно неутешная вдова герцога Неверского, чьи уста так долго оставались скорбно сомкнутыми, нежно произносила слова благодарности, и горестное величие, в котором она пребывала со времен драмы у замка Кейлюс, растворилось в теплом дыхании материнской любви.
– А вы, Анри, сын мой, – добавила она, поднимаясь, – вы, граф де Лагардер, подойдите и поцелуйте свою мать!
Она радовалась тому, что могла сама сообщить шевалье о милости регента, даровавшего ему титул графа. Она опередила маркиза де Шаверни, которому эта миссия была доверена Филиппом Орлеанским; маркиз не сумел выполнить поручение принца, однако же, не выразил никакого неудовольствия, а напротив, улыбнулся, кивком головы подтверждая слова счастливой женщины. Госпожа де Невер приняла Анри в свои объятия и крепко прижала к груди, как когда-то в тюрьме Шатле, где он готовился идти на казнь.
– Вот ваша жена, – вновь заговорила она. – Я выполняю свое обещание и вручаю ее вам; читайте же вслух послание, которое его высочество регент передает вам через меня.
Она вынула из складок своего платья письмо, украшенное печатью Филиппа Орлеанского, и Лагардер дрожащим от волнения голосом прочел бумагу, делавшую его графом де Лагардером. В послании также говорилось, что к фамилии Лагардера может быть присоединена фамилия де Невер – как только будет заключен его брак с девушкой, которую он защищал когда-то у Кейлюсских рвов.