Существо это восседало на тощем осле, и было одето в два, а то и три бурнуса, накинутых один на другой.
На голове у него был тюрбан, увенчанный огромным позолоченным полумесяцем, и бросавший тень на лицо этого странного человека; в правой руке он держал пику с кисточкой на конце; на его боку висела большущая сабля чудной формы, и весь этот диковинный облик дополняли три или четыре пары ножниц разного размера, заткнутые за кожаный пояс. В придачу под мышкой он держал рулон черной бумаги. И, наконец, у этого поклонника аллаха седло было без стремян, так что его ноги, обутые в красные туфли без задников, свисали по бокам животного едва ли не до земли.
Толпа стала шумно приветствовать иноземца лишь после того, как проехала карета. Но ничто, казалось, не волновало этого достойного сына ислама, который медленно, как бы священнодействуя, манипулировал своим копьем, словно епископским посохом, и преграждал путь всем тем, кто выказывал желание подойти к нему слишком близко.
Таким вот образом, не отвечая ни на какие вопросы и не встречая никаких препон, он проследовал за кортежем по улицам Мадрида и проник на площадь, предназначавшуюся для проведения почетных церемоний, где и оказался в числе тех, кто удостоился приветствия караула. Он не проявил интереса ни к королю и королеве, которые приветствовали мадемуазель Орлеанскую, ни к дворцу.
Без каких-либо колебаний он направился в угол площади, слез с осла, воткнул в землю свою пику, привязал животное к этой импровизированной коновязи и принялся ставить небольшую палатку, которая прежде была приторочена к его седлу. Закончив эту работу и прикрепив на верхушку золотой полумесяц, в результате чего шатер немедленно оказался под покровительством аллаха, человек уселся, скрестив ноги, прямо на землю, как это делают мусульмане, и разжег с помощью трута свой чубук.
Под бурнусами, не без изящества накинутыми на его плечи, угадывался большой горб, а в глазах мелькали искорки смеха. Так он просидел около часа, и никто не удостоил его своим вниманием.
Однако после того, как мадемуазель де Монпансье отправилась в отведенные ей покои, дамы и сеньоры стали покидать дворец и, проходя мимо этого необычного создания, оглядывали его с нескрываемым любопытством.
Вскоре вокруг него собралась небольшая толпа, состоявшая в основном из женщин; один из офицеров счел нужным спросить у турка, что он здесь делает. Ответом ему было лишь ароматное облачко дыма, сопровождавшееся невнятным бормотанием; затем незнакомец, вооружившись парой своих самых больших ножниц и куском черной бумаги, принялся с необычайной ловкостью вырезать силуэт любопытного офицера, которому и преподнес свое творение, с победным видом оглядев окружающих.