— Аа-аа, — донесся до меня исполненный муки стон. — А-а-а…
Я с трудом повернулся на бок и увидел Панаева. Он лежал поодаль, смутно напоминая Люцифера наутро после падения: черты лица еще хранят следы былого величия, но в остановившемся взгляде уже виднеется ад.
— Петрович… — еле шевеля губами, произнес он. — У тебя вода есть?
— Не… — прохрипел я. — Ни капли. Надо за нею идти!
Впрочем, сделать это было не просто: мы попали в осаду. Возле нашего сарая собрались едва ли не все деревенские псы, сквозь дощатые двери доносились рычание и визг целой своры. И кабы мы не притворили за собой дверь, макаринские киноиды еще ночью выкопали бы нас из сена и попытались сожрать.
Разумение и честь призывали нас подняться на ноги и надавать наглым тварям по зубам, если бы не одно “но”. Вчера мы бы сами с удовольствием перекусали в этой деревне половину собак, но сегодня и пару кроликов не смогли бы одолеть. Еле ворочая головой, я лежал в сене и с чувством нарастающего ужаса пытался припомнить вчерашние обстоятельства.
Прежде всего следовало определить наши убытки. Наиболее существенной потерей казалась планшетка с документами, в которой, помимо прочего, хранились мое удостоверение и выписанные Остроумовым “путевые листы”. Скорее всего, она осталась в горящем доме вместе с курткой Браво и Строриной ксивой.
Хорошо еще, коли наши документы сгорели, а не обнаружены на пожарище разъяренными жильцами. По уму, нам следовало срочно уносить из Макарино ноги, но из-за бодуна и собак это оказалось непросто. Не знаю, что бы мы делали, если бы не Максим Браво. Собрав волю в кулак, Браво выкопался из сена, открыл дверь и пинками разогнал собачью стаю по сторонам. Затем Максим прошел вдоль забора до колодца, напился, набрал полное ведро, снял его с цепи и принес нам. Его метания разбудили Строри — он открыл глаза и принялся с интересом оглядываться.
Вынужден признать, что насчет Браво и Костяна я испытывал некоторые опасения. Но, как оказалось, напрасно. Маленько придя в себя, Строри посмотрел на Браво прояснившимся взглядом, придирчиво осмотрел руки (в одной из которых все еще был зажат нож), ощупал лицо и произнес:
— Напарник, как же это мы так?
— Максим некоторое время смотрел на Строри с сомнением, а затем подошел и молча протянул ему руку. Строри ответил тем же, ладонь ударила о ладонь — и мир в коллективе был полностью восстановлен.
Мы столпились возле принесенного Максимом ведра, спеша притушить огонь мучившей нас жажды. Вскоре в мир вернулись краски, сознание прояснилось, руки и ноги налились новою силой. Даже наглые псы разбежались и больше не показывались на глаза. Мы были свободны и могли снова двигаться в путь.