На востоке верят, что сказки подобны звездам, а люди — драгоценным камням, обладающим свойством долгие годы сохранять в себе их возвышенный свет. Запечатленные в зеркале памяти, сказки становятся постоянными спутниками человека — столь же привычными, как и его собственная тень. Среди других книг сказки занимают особенное положение. Они — та самая влага, что орошает в юности росток еще неокрепшего разума, они — почва, в которой укореняется рвущееся вверх древо человеческих представлений. Они разносятся по ветру, подобно пыльце или семенам, и расцветают в умах людей сияющими огненными лепестками.
У каждого народа и времени свои сказки. В славянских катятся с плахи отсеченные топорами головы, в румынских людей весело водружают на колья, в арабских топят, в монгольских — разрывают на части лошадьми. Кровь течет рекой, и даже детские сказки несвободны от седого призрака смерти. Щелкунчик рубит в капусту Мышиного Короля, Балда щелчком убивает Попа, Золотой Петушок клюет до смерти узурпатора Додона. А бывают и такие сказки, где гора трупов громоздится прямо-таки над каждым абзацем:
“…налетел тут на них Илья Муромец и давай мечом рубить, копьем колоть да конем топтать. С утра и до ночи бил поганых — порубил многие сотни, а еще больше в реке утопил. Вышла та река из берегов от крови поганой, запрудили тела вражьи бег быстрых вод…”
Оттого особенно ценятся сказки добрые и веселые, где если и течет кровь — то в меру, а бьют хоть и больно, но все же не до смерти. И пусть водка разливается в них бушующим морем, а с пахнущих дымом страниц зубоскалят наркотики — не велика беда. Ведь наркотики и водка — это зло, а злу в сказках всегда отводится видное место. Без него, если на то пошло, и сказок бы не было.
Представьте, что кто-нибудь станет укорять сказителя — для чего же ты, падла, толкуешь про монголо-татарское иго? Не знаешь разве, что это — великое зло?! Ты про добро говори, паскуда, про одно только добро! Если послушаться, сказка выйдет навроде вот этой:
“Растил Микула Селянинович хлеб… Дело это было доброе, хорошее дело. Ты то, сынок, наверно и не знаешь, как это здорово — хлебушек растить? Чтобы его всем, сынуля, хватило… Так вот растил Микула Селянинович хлеб, растил… покуда весь этим хлебом не зарос!”
Ну хорошо, скажут люди, уговорили — никак без зла. А без добра, значит, можно? Где в ваших сказках добро-то?! Что на это сказать: упрямого не переспоришь, немого не разговоришь, до глухого не докричишься. А черствого не развеселишь!