Я провел их до самой Малберри-роу, где они вместе вошли в дом Тристрама. А я, скинув реквизит для роли грязного старичка, пошел к себе.
– Хорошо погуляли? – спросила сына миссис Холланд.
– Мы ходили в собор.
– Красиво там, правда? А ты, – она повернулась к Дженни, – во все боковые часовни его водила?
– Да, и даже в склеп. – Дженни ходила по кухне, разглядывая всевозможную кухонную утварь. – Все такое современное! Много такого, что и не поймешь, как этим пользоваться.
– Я и сама не знаю, только отцу Тристрама не говори.
– Почему?
– Мне полагается все это знать.
В глубоком гортанном голосе миссис Холланд вдруг зазвучали нетерпеливые высокие нотки.
– Все равно, все такое красивое. Наверное, делали на заказ.
Тристрам, в отличие от мамы, знал назначение каждого предмета, и проведение экскурсии по кухне взял на себя.
– Вот это, слева, – посудомоечная машина, пять тысяч оборотов в минуту. Справа – картофелерезка, пять тысяч чипсов в минуту. Еще правее – соковыжималка, пять тысяч рук в минуту…
– Ты можешь с ним что-нибудь сделать, Дженни? Дженни вздрогнула и взглянула на его маму. Как это понять? Что она имеет в виду?
– …стол для завтрака – на пять тысяч глоток. А справа – буханка хлеба, на пять тысяч ртов. А дальше чудо из чудес – без дальнейших словопрений я исчезаю облаком дыма в моей собственной…
– Тристрам! – в унисон воскликнули женский и девичий голоса.
– В моей собственной…
– Тристрам!
– Что за переполох?
В кухне появился отец Тристрама.
– Я просто сказал: мой следующий фокус заключается в том, что я исчезну облачком дыма в моей собственной…
– …заднице, – докончил за него отец. Дженни лишилась дара речи. Тристрам явно был доволен.
Его мама вышла из кухни, хмуро глядя в потолок. Джеффри Холланд поклонился Дженни.
– Ради Бога, извини. Иногда срывается с языка. Подмигнув ей, он отправился следом за супругой.
– Чудные у тебя родители.
– Почему?
– Не очень стесняются в выражениях. Если бы мой отец при нас что-нибудь залепил, мама бы рассвирепела, как тигрица.
– Просто люди разные. Кстати, моя мама вообще не англичанка. Ее привезли в Англию из Германии еще во время войны. Поэтому иногда чувствуется такой смешной акцент.
– Так она – немка?
– Говорит, что из Пруссии, но папа поправляет: Пруссия – часть Германии, стало быть, она немка, а мама на это очень сердится.
– А почему ей пришлось уехать из Германии?
– Без понятия. Пришлось.
Наклонившись, он легонько чмокнул ее в щеку.
– У нас есть спосопы састафить фас кофорить.
Джеффри и Диана Холланд лежали в кровати, на постельном белье фиолетового цвета. Обои на стенах были из измельченного бамбука, прикроватные лампы горели ярко-желтым светом. На муже и жене были шелковые пижамы, напоминавшие о борьбе дзю-до, оба курили и смотрели в потолок.