— Ходят слухи, — сказал он, — поглаживая бороду, — что будет видна Земля. Да, звездоплаватели. Все газеты полны этими слухами.
— Слухи преувеличены, — отозвался доктор. — Мы увидим маленькую светлую точку, только и всего.
— Не отчаивайтесь, звездоплаватели, — покровительственно сказал биолог. — Хотите, я скажу вам, как нас встретят на Земле?
Мы хорошо знали друг друга: по нарочитому веселью биолога я понял, что он думает об этом давно.
— Надеюсь, вы помните, как нас провожали, — говорил биолог. — Бородатый академик произнес трогательную речь. Борода у него была, как у меня теперь. Только вот здесь подстрижено вот так, а не так… Ну-с, затем выступал этот симпатичный дядька из комитета. Такой курносый симпатичный дядька…
— Как же, помню, — сказал доктор. — Он еще говорил «парсек» вместо «парсек».
— Вот именно. Потом девушки, работавшие на космодроме, преподнесли нам полевые цветы. Потом…
— Мы помним, — перебил доктор. — Прекрасно помним. Что дальше?
— Трогательно, что напутственные речи хранятся в ваших сердцах, звездоплаватели, — язвительно сказал биолог. Он не любил, когда его перебивали. — Так вот, напрягите всю вашу фантазию, мобилизуйте все ваше воображение — и вы не угадаете, что произойдет при возвращении.
— Что же?
Это спросил физик. Мы не заметили, как он вошел в обсерваторию.
— А вот что. Вы думаете, прошло полвека, на Земле другие люди, все изменилось… Звездоплаватели, у вас нет ни капли фантазии! Мы приземлимся, и нас встретит тот же бородатый академик, отлично помнящий проводы и нисколько не изменившийся. И тот же курносый симпатичный дядька из комитета. И те же девушки… Представляете такую картину? Ну, как будто мы улетели на час или полтора — и вот вернулись. — Он торжествующе оглядел нас. — Ладно, звездоплаватели, мне жаль вас. Поясню. Все дело в наследственной памяти. Вы помните, как было накануне нашего отлета. Оставались последние шаги… За эти пятьдесят лет проблема наверняка решена.
— Ну и что? — спросил физик. — Что плохого, если сын художника станет, так сказать, наследственным художником?.. Подождите, подождите, вы имеете в виду, что… ну, прогресс… что прогресс прекратится?
— Наследственная специализация, — задумчиво произнес доктор. — Думаю, на Земле не хуже нас представляют всю сложность этой проблемы. С одной стороны, колоссальный выигрыш в обучении. С другой — какая-то цеховая специализация…
— Я сплю, звездоплаватели, — объявил биолог. — Вредно шевелить мозговыми извилинами при шестикратной перегрузке.
И он в самом деле заснул.
Через час пришел инженер. Его трудно было узнать — он почернел, щеки ввалились, комбинезон висел мешком.