– Ты голоден? – продолжала Клара. – Я дам тебе поесть. Для тебя я выбрала самые лучшие куски на базаре. Но прежде, хочешь, я прочитаю тебе твою поэму. “Три подруги»? Хочешь? Тебе приятно будет послушать ее?
И она начала декламировать:
У меня три подруги.
Ум первой подвижен, как лист бамбука.
Ее легкий и резвый нрав подобен перистому
цветку евлалии.
Ее глаза похожи на лотос.
А ее грудь так же тверда, как лимон.
Ее волосы, заплетенные в толстую косу,
спадают на золотистые плечи, как черные
змеи.
Ее голос нежен, как горный мед.
Ее голени тонки и гибки.
Ее бедра круглы, как гладкий ствол банана.
Ее походка – походка молодого развеселившегося
слона.
Она любит удовольствие, знает, чем вызвать
его, и умеет его разнообразить.
У меня три подруги.
Клара вдруг прервала себя.
– Не припоминаешь? – спросила она. – Разве тебе больше не нравится мой голос?
Лицо не двигалось. Оно, казалось, не слышало. Его взгляд продолжал пожирать ужасную корзину, его язык щелкал во рту, наполненном слюною…
– Ну! – сказала Клара. – Слушай дальше! И ты будешь есть, потому что ты так голоден!
И она продолжала медленным, ритмическим голосом:
У меня три подруги.
У второй великолепные волосы, которые сверкают
И спадают длинными шелковистыми
гирляндами.
Ее взгляд взволновал бы бога любви
И заставил бы покраснеть пастушек.
Тело этой женщины грациозно, как змея, как золотая лиана.
Ее серьги увешаны драгоценными камнями,
Словно украшенный инеем цветок в морозное
и солнечное утро.
Ее одеяние – летние сады
И храмы в праздничный день.
А ее груди, твердые и подпрыгивающие, сверкают, как две золотые вазы, наполненные
опьяняющими напитками и одуряющими
ароматами.
– У-а! у-а! – лаяло лицо в то время, как в клетке другие пять осужденных, продолжая ходить и метаться, повторяли ужасный лай.
Клара продолжала:
У меня три подруги.
Волосы третьей собраны и скручены на голове.
И никогда они не знали прикосновения пахучего масла.
Ее лицо, выражающее страсть, безобразно.
Ее тело похоже на свиную тушу.
Можно сказать, что она всегда сердится.
Она всегда ругается и ворчит.
Ее груди и живот отдают запахом рыбы.
Она вся нечистоплотна.
Она пьет все и пьет много.
Ее пустые глаза всегда гноятся.
А ее постель омерзительнее, чем гнездо удода.
И вот ее-то я и люблю.
И вот ее-то я и люблю, потому что есть нечто,
более таинственно притягивающее к себе,
чем красота: это – гниение.
Гниение, в котором господствует вечная
теплота жизни,
В котором перерабатывается вечная смена превращений!
Поэма была кончена. Клара умолкла.
Лицо, жадно устремив глаза на корзину, не переставало лаять в продолжение декламации последней строфы.