Из-за угла выехал белый «стретчер» – сильно растянутый лимузин. Он был настолько длинным, что с трудом вписался в поворот, а его стекла были тонированы так густо, что ни малейшей надежды проникнуть сквозь них в чужое прайваси не оставалось. Лимузин казался разведывательным кораблем, спустившимся из счастливых заоблачных пространств на низкую орбиту, под тучи, в серый мир экономической целесообразности, эффективности и зубовного скрежета. Было понятно, что скоро разведка кончится, и корабль вернется туда, откуда прилетел. Но его вид не просто намекал на чужое преуспеяние и счастье, а еще и внушал робкую надежду: крышу украшали два скрещенных золотых кольца, похожих на локатор.
Лена провела взглядом по черным стеклам, белой эмалевой двери, опустила глаза еще ниже и увидела сверкающие никелем диски, окруженные черной резиной. Она поняла, что это есть те самые колеса любви, о которых она пела на конкурсе.
– Главное теперь не дать петухам, – пробормотала она.
– Чего? – спросила Вера.
– Нет, – сказала Лена, – это я так. Вспомнила кое-что.
* * *
Четвертой в смену попала негритянка Кима – она жила на «Академической», и согласилась встречаться с остальными на «Профсоюзной».
Кима оказалась самой образованной и умной из девчонок. Пожалуй, даже слишком умной – поговорив с ней пару раз, Лена с неудовольствием ощутила свою темноту в вопросах современной культуры: до этого она искренне считала, что художник Кулик нажил состояние, чирикая птичкой, а «Швыдкой» – не имя собственное, а бранный малоросский эпитет с гнусным антисемитским душком.
Кроме того, у Кимы была смешная манера здороваться – она била себя правым кулаком по левому плечу и говорила:
– Путен морген!
Встречаться на «Профсоюзной» было удобно, потому что черный мерседесовский микроавтобус с табличкой «Семиотические знаки» отбывал в семь утра, и ловить его где-то в центре было бы тяжко – пришлось бы слишком рано вставать.
В первую поездку все нервничали. Особенно мрачной казалась Кима.
– Чего-то у меня нехорошее предчувствие, – сказала она, когда автобус тронулся. – По-моему, мы лоханулись. Это какая-то хрень, а не серьезный проект.
– Почему? – спросила Ася.
– Да хотя бы эта табличка за стеклом, – сказала Кима. – «Семиотические знаки». Уже напрячься можно. Семиотика – наука о знаковых системах, мы ее в университете проходили. Если на русский перевести, выйдет «знаковые знаки». Это ведь любому образованному человеку смешно станет.
– Угу, – буркнула Ася, у которой тоже было плохое настроение. – Что, лучше бы там написали «блядские проститутки»?