Нет, решил Леонид, взбираясь по каменным лестницам дома номер 39 к квартире, где родился и прожил скоро двадцать шесть лет, – нет! Не будет он скандалить с Губиным. Актер должен репетировать и играть, что бы там ни выкручивали режиссеры. Плох ли, хорош спектакль – другой профессии нету. Да и не надо. Все-таки Хлестакова он играет, в Розове – главная роль, в Арбузове и в Уильямсе – тоже. Радио есть, телевидение, кино да семья… Пошел он к черту, этот Губин, мальчишка! И пущай захватит Ниночку и Тополева с собою.
– Леня, тебе тут три звоночка было, я записала.
– Спасибо, теть Лиз. Разберите, пожалуйста, дары-пищеблаги. Вы борщ будете делать? Я сметану забыл.
– А, ну ничего. Я же все равно за хлебом пойду. С «Мосфильма» звонили, кто – не знаю. Теперь так. Какой-то Гарабин или Гаркави – что-то о билетах. И мама.
Руки вымыть. Побриться. На диване, придвинув телефон, устроиться с листками стихов для радио. Прочел один стих, отметил карандашом ударения, знаками «р» и «f» – где тише, где громче, где живее, а где – паузы, и, довольный тем, что стих хорош, набрал первый номер, за ним другой. На «Мосфильм» ехать отказался: сценарий не нравится, уж извините. Нет, я не с налету, не вам же играть, а мне. Вот я и говорю: не подходит, спасибо. Да, и режиссеру скажите. Все. Гурари, брату жены Тамариного сослуживца – билеты обещал. На Шекспира. Да, и этому, вседержителю кавказских курортов, – записал. Книжечка на март вся мелко исписана. Возле чисел и названий спектаклей – фамилии людей, которым обещано или заказано. Заказывать надо у главрежа или у главного администратора, в крайнем случае – у директора. Это целая наука. Так просто они не запишут, не отдадут добровольно драгоценную бронь на билеты. Надо улучать моменты, завязывать добродушные беседы или втягивать начальника в озабоченность по поводу несовершенства дел в театре. И на гребне беседы лишенного бдительности коллегу легким броском, нетревожной интонацией: «Матвей Борисыч, будь добр, на Уильямса запиши два билета. 20 число, фамилия Орлов. Димка Орлов, гениальный управдом, все от него зависит, вся моя жизнь, ибо – покой. Записал? Спасибо, Орлов. Спасибо».
И срочно оставить использованного начальника! Ни в коем случае не продолжать беседы (перенесем на следующий раз). А Димка Орлов вовсе не управдом, а закадычный друг, с которым они на границе школы и вуза летней дачной порой сочинили не просто тетрадь стихов, а целое направление в поэзии – «вуализм». Вот вам пример, восхищайтесь и хлопайте:
В изгибе зги
Резки, низки,
Сгибались сгорбленные скифы.