Месяц я терпел такое глумление над своим оранжерейным организмом, а потом махнул рукой: интересы страны, конечно, превыше всего, да индифферентность моя начинает вызывать подозрение у любимых. И когда одна из них задала мне досадный вопрос, связанный с цветом летнего неба, я, взревев, сутки доказывал свою мужскую, скажем так, привлекательность.
После чего неделю мыл и бил посуду в ресторане «Арагви». Месяц ломал мебель в магазине «777». Несколько ночей плясал в стриптиз-баре «Голубая луна», где от общего отвращения коцнул огромный аквариум с плавающими педерастами. Шесть недель трудился, не покладая рук и кое-что еще, в женском общежитии ЗИЛа, пока меня не выгнали взашей за аморальное, как раньше писали в советских газетах, поведение.
Потом декаду продержался в секс-шопе — там, среди фаллических предметов, я окончательно разуверился в таком понятии, как любовь.
На мясокомбинате вместе с ветеранами отметил первый день работы и так, что меня вырвало на державного директора, который делал обход хозяйства, интересуясь производственными показателями.
На станции же ОСВОД в Серебряном бору я вместо того, чтобы спасать синих утопленников, флиртовал вовсю с хихикающими русалочками… Ну и так далее.
И теперь я имею то, что имею: вольное одиночество, двухкомнатную квартиру, три десятка кактусов, четырех любовниц со складками жира на животах и неровно бритыми подмышками…
Стоп, Слава, говорю я себе, во-первых, повторяюсь, во-вторых, надо держать удар, а в-третьих, меня искал Вася Сухой с неким деловым предложением.
Последняя встреча наша случилась именно в Серебряном бору, когда я пустил ко дну водолазное снаряжение и по этой причине начальник станции в сердцах негодовал на берегу:
— Слава! Лучше бы ты, блядь (три раза), сам утоп! Разве можно так работать, спустя рукава?! Без снаряжения и не думай вылезать! Или плати много!..
Я нырял в мутной и холодной субстанции, проклиная собственное разгильдяйство, когда услышал рев фордовского мотора. На берег выкатывал танковый джип с тонированными стеклами и блатными номерами 666.
Потом из внедорожника выбрались братки, бритые затылки которых утверждали, что мир развивается по пути совершенства. Потылица, похожая на армейскую походную обувку, разве не само совершенство?
Не знаю, как бы развивались события, но среди прибывших был мой друг. Вася Сухой, хохотнув и уяснив причину моего полоскания в грязной речке, открыл свой кожаный «лопатник»:
— Сколько, командир?
Старенький начальник станции ОСВОД от неожиданного дружелюбия братков потерял дар речи и только таращился на веер из вечнозеленых ассигнаций.