Она прочла с полдюжины биографий и автобиографий людей, которых обслуживала лично, и лишь улыбалась, видя, Как превозносятся их качества, старательно записываются хоть сколько-нибудь значительные мысли; ведь кому как не ей было знать безумные фантазии, заставлявшие их вести себя с ней по-ребячески капризно.
И когда Кристин думала о каком-нибудь великом человеке, чьи поступки изменили мировую историю, то невольно начинала гадать, в чем же заключается его слабость. Поскольку Кристин знала, что поступки мужчин зачастую являются искаженным изображением скрытых навязчивых идей и извращений, она легко пришла к логическому выводу: прошлое нельзя объективно осветить, только исходя из беспристрастного взгляда на вещи – излюбленного метода историков.
Под ее суровым, проницательным взглядом великие литературные герои тоже не выдерживали критики. Кристин читала Толстого, Джойса, Флобера и Фолкнера и была поражена самоуверенностью, с которой эти писатели препарировали душу женщины, их снисходительностью к женскому полу, отношению столь же необоснованно-высокомерному, насколько было велико их невежество в этом вопросе.
В конце концов Кристин отвергла истины, провозглашаемые миром мужчин, ибо их точка зрения на вещи была предназначена для того, чтобы укрепить сильный пол в сознании собственного превосходства и не дать окружающей действительности показать в истинном свете их недостатки и слабости.
Иллюзии не прельщали Кристин, она давно усвоила: до добра они не доведут. У профессиональных проституток цинизм зачастую сочетался с истинным доверием и любовью к сутенерам. Кристин же не зависела ни от чего и ни от кого, она принадлежала только себе – так легче было с безжалостной объективностью оценивать людей.
Но жажда знаний по-прежнему бурлила в девушке, несмотря на все разочарования. Именно поэтому небольшое собрание книг в мягких обложках заняло почетное место на ее полке.
Кристин вынула одну, положила на кофейный столик вместе с блокнотом. Сидя со скрещенными ногами на полу, она открыла книгу и старательно выписала цитату.
«Вы должны выйти из телесной оболочки, чтобы познать себя».
Кристин долго смотрела на написанные слова. Потом переписала еще одну фразу:
«Вы выходите из той точки, куда стремитесь попасть».
Второй парадокс был еще более странным и поэтичным, чем первый. Кристин представила, как слепо погружается в разверзшуюся перед ней тьму, протягивает руки и встречает теплое дружеское пожатие собственных пальцев, протянувшихся из ниоткуда, чтобы сжать ее ладони и привести к жизни и свету – новую личность, неузнаваемую, но оставшуюся ею самою.