«Не сомневаюсь, Бес, что ты ей понравишься. Ты ей уже понравился, — Зубр затянулся, передал косячок Уродцу. — Гляди, она уже подмигивает тебе. Спеши, скин. Миг наслажденья короток. Когда мы захватим недружественные страны и в том числе Польшу, я тебе обещаю, что у тебя будут две рабыни-полячки. И ты сможешь их насиловать, когда захочешь, и даже хлестать плетью. Послушнее будут».
Они еще раз случайно столкнулись в коридоре. И опять — около туалета. Аммиачный запах бил в ноздри. Она улыбнулась ему губами. Глаза не улыбнулись.
Они перекинулись только двумя словами: «Ты где?..» — «А ты?..» Она показала ему на пальцах номер палаты: два пальца, пять пальцев. Двадцать пять. Вечером он, крадучись, прошел по затемненному коридору в двадцать пятую палату. Когда он вошел, он сразу увидел ее обритую голову на подушке. Она лежала и ела апельсин. О чудо, апельсин! Он сел к ней на кровать. Больная рядом с ней странно вздергивалась, вскрикивала, иногда заливалась смехом, умолкала.
Не обращай внимания. Она несчастная. Она уже по-настоящему сошла с ума. Ее закололи. Меня тоже заколют. Они колют мне уколы, ты знаешь… — Она протянула ему недоеденный апельсин. — Ешь. Мне принесли… Ешь, не стесняйся…
Он осторожно взял апельсин. Отправил в рот. Жевал, глядел на нее. Она произнесла тихо, медленно, будто пропела:
Свастика, наш святой крест. Свастика, норд, зюйд, вест. Свастика, вечный ост — на Восток — до звезд.
Он вздрогнул. Схватил ее за испачканную соком апельсина руку. Ого, какая крепкая рука, подумал он, даром что маленькая.
Наша песня!.. — Он задохнулся. — Я так и знал, что ты…
Тише, — она прижала палец к губам. Улыбнулась. — Я написала слова.
Так ты… — Он таращился на нее во все глаза. — Так ты — Лия? Ты Цхакая?
Ну да, глупый. Жри апельсины! — Она сунула руку под матрац. Вытащила еще один апельсин. — Деготь и Хирург прислали. Они узнали, что я здесь. Вот прислали. Думаю так, что они подкупили персонал. Потому что передачу мне передали. Обычно здесь, если тебе с воли присылают передачу, ее не передают. Мне сделали исключение. Деготь наверняка засунул бабки какой-нибудь дежурной медсестре. И главврачу. Слушай, а эта красивая бабец, ну, главврач, ну, эта стервоза, она любит деньги?.. А?.. Может, нас с тобой… выкупят?..
Мы что, вожди?.. Мы ж обыкновенные пешки… Ну, ты — другое дело… Ты — не пешка… Ты — гений…
К чертям твои комплименты, — сказала она уже весело и приблизила рот к его уху. — А знаешь, что еще было в пакете?.. Книги… ну да, настоящие книги!.. наши книги… Эвола — на итальянском… Я по-итальянски читаю, они знают… Поэтому и не выкинули… эти… И — еще — тетради… И ручка… И я могу писать… Понимаешь, писать!..