Гляди, я вся истекаю соком. Где у тебя кровать?
У меня море кроватей, ты же знаешь…
Они обе еле дышали. Целовали друг дружку ежесекундно. Цэцэг взяла Воннегут за талию, тонкую, как у стрекозы, и очень сильную, под кожей чувствовались все натренированные мышцы.
Где — ближайшая?..
Воннегут снова прижалась губами к ее губам. Коснулась языком подковки ее зубов.
Ты что, ослепла… Вот, за тобой…
И Александра подхватила Цэцэг под мышки и под коленки и так, смеющуюся, играющую в ее руках, как золотая рыба, с размаху кинула на постель.
ПРОВАЛ
Это очень древнее время. Я вижу его. Мы не можем провидеть время; его дано провидеть только провидцам, пророкам. Время иногда нам снится. Мы любим ловить его во сне, как ловят рыбу сетью. Я поймала тебя сегодня. Я давно хотела тебя поймать. Женщина поймала в любви женщину; ну и что? Это было всегда, и это будет. Сейчас очень страшное время. А мне все равно весело в нем жить. Дай мне свою грудь. Я вберу ее ртом. Я люблю чувствовать во рту грудь, нежность соска, его ягодную сладость, биение горячей крови в нем. Сосок женщины — окончание мира. Здесь мир кончается и начинается бесконечность. Бог придумал женщину для любви, правда?
Возьми губами еще здесь. И здесь. О да. Так.
Какая ты счастливая, что испытываешь все это.
Какая ты счастливая, что ты все это даришь мне.
Древняя сила, великая сила. Раздвинь ноги и открой мне все, что у тебя внутри. Раскройся. Я хочу ласкать все, чем ты владеешь. Бьют часы на стене, бьет ветер в окно. Сейчас зима, а нам жарко, будто мы на Ривьере. Вот, я вся открылась тебе. Женщина всегда так знает, так чувствует женщину, она всегда сделает так, что сладость захлестнет тебя, и ты потеряешь сознание.
Я уже его теряю. На помощь! Ты дура. Все еще только начинается. У тебя можно кричать? Все можно. Здесь нас услышит только Бог. Бог же был против этой любви! А ты меня любишь? Нет, ты что, любишь меня?
Закрой глаза. Я целую тебя в шею. Потом в грудь. Потом целую твои ребра. Потом прикасаюсь губами к животу. Лижу языком пупок. Целую золотое руно внизу живота. Мои губы здесь, у края твоей тайны, у пропасти желания. Если я коснусь тебя губами — ты превратишься в птицу.
Я хочу превратиться в птицу! Пожалуйста! Скорее!
Я целую твой мокрый соленый жемчуг. Я раскрываю губами твой бутон. Я всовываю дрожащий язык в твою раковину. Я превращаю тебя в продолжение себя. Я превращаю тебя в дрожание, в крик, в льющийся сок, в запах, в свет. Я превращаю тебя в смерть, но ты воскресаешь.
Они отдыхали. Воннегут курила, отводя руку, ссыпая пепел в изящную морскую раковину с белыми многочисленными смешными рожками, переливающуюся изнутри голубым перламутром. За окнами брезжил рассвет. Цэцэг опустила балдахин над кроватью. Они на миг выпали из времени, сейчас нехотя возвращались в него.