Пугачев с остатками войска двигался к Переволоцкой, через которую шли дороги из Яицкого и Илецкого городков. Голицын, узнав о движении восставших, приказал войскам занять эту и соседние крепости в верховьях реки Самары, на запад от Оренбурга. Это и было сделано.
Пугачев в ночь на 24 марта остановился на хуторе казака Репина, своего провожатого. Утром пошли к хутору Углицкого. Но на подходе к нему увидели человек 30 лыжников — это была разведка подполковника Бедряги. Пугачев понял, что путь перекрыт:
— Нет, детушки, нельзя нам тут прорваться. Видно, и тут много войска. Опасно, чтобы не пропасть нам всем.
Повернули назад, бросив три пушки. Предводитель пытался ободрить приунывших товарищей:
— Когда нам в здешнем краю не удастся, то мы пойдем прямо в Петербург, и я надеюсь, что Павел Петрович нас встретит.
К вечеру вернулись на хутор Репина. Кругом горы и снега. Со всех сторон маячили лыжники противника. Всем было не по себе. Пугачев опять обратился к Шигаеву и другим спутникам:
— Теперь куда пойдем?
— Пойдем в Каргалу, а из Каргалы в Сакмару.
— Ну, хорошо, а из Сакмары-то куда?
— Пойдем на Яик, а с Яика на Гурьев городок и там возьмем провианта.
— Да можно ли отсидеться в Гурьеве, когда придут войска?
— Отсидеться долго нельзя.
Казак Яков Антипов предложил:
— Мы из Гурьева городка пойдем к Золотой мечети.
— Кто же нас туда проведет?
— У нас есть такой человек, который там бывал.
— Я бы вас провел на Кубань, — Пугачев вспомнил свой старый план, — да теперь как пройдешь? Крепости, мимо коих идти надобно, заняты; в степи снега, то как пройти?!
В обсуждение вопроса, важного для всех, включился Кинзя Арсланов:
— Куда вы, государь, нас теперь ведете и что намерены предпринять? Для чего вы у нас не спрашиваете совет?
— Я намерен идти теперь в Каргалу или в Сакмарский городок, пробыть там до весны; а как хорошее время наступит, то пойду на Воскресенские Твердышева заводы.
— Если Вы туда придете, так я Вам там через десять дней хоть десять тысяч своих башкир поставлю.
— Очень хорошо!
Все приняли такой вариант дальнейшего похода. Разговор этот показывает, что Пугачев и его ближайшее окружение в растерянности перебирали все возможности, хватаясь то за одну, то за другую, точно так же их отвергая, поскольку понимали нереальность большинства планов, силу врага, окружавшего повстанцев со всех сторон. В конце концов сошлись на Башкирии, на уральских заводах, где их ждал простой парод, готовый подняться на борьбу.
Пугачев снова энергично распоряжается — послать воззвание к башкирам, письмо к Голицыну. Генерала призывают подумать — с кем он воюет, с самим же «императором», а ведь его, Голицына, отец и дед верно служили его, «государя», предкам! Делается это, конечно, с целью подбодрить соратников, приунывших в последние дни.