То, о чем писали эти поволжские помещики, происходило повсюду. Тот же фон Брандт отметил в рапорте Сенату, что в «разбойничьи шайки» вступают многие беспаспортные беглые крестьяне, имевшиеся среди работных людей с «казенных и партикулярных заводов» и речных судов, а грабят и жгут эти «разбойники» тех, «кто деньги имеет»; человек же, «у кого их нет, тот бесстрашным остается». Когда нападают «разбойники», то, продолжает фон Брандт, «работные люди хозяев и приказчиков (которых громят „разбойники“. — В. Б.) и всякую поклажу не будут охранять», а, наоборот, присоединяются к напавшим или разбегаются во все стороны; соседи же (из крестьян) спокойно смотрят, как горят дома помещиков, приказчиков и старост.
Интересно, что в эти годы небывалого усиления действий «разбойников» в Европейской России, прежде всего в Поволжье, ничего подобного не происходит в Сибири. А ведь там немало было всякого рода «варнаков», действительно уголовных преступников, уголовного сброда, деклассированных элементов, которых правительство, избавляя от них обе столицы и прочие места, высылало подальше на восток страны, в сибирскую глухомань. Конечно, и там отмечены случаи нападений, прежде всего беглых каторжников, на людей. Но они были, во-первых, не так многочисленны; во-вторых, и это главное, их действия носили, как правило, совсем другой характер — не социальный, а типично уголовный. В Европейской же России, наоборот, при наличии акций типично уголовного типа (и таковых тоже было немало) в действиях многих отдельных «разбойников» и целых «разбойничьих шаек» отчетливо видна именно социальная, антифеодальная направленность.
В «разбойных отрядах» участвовали не только крестьяне и дворовые, но и работные люди, солдаты, посадские, бурлаки; вели борьбу они не только по Волге, но и по Каме, Оке, Суре. Нападали на господские имения и суда, на воинские команды, отбивали колодников, громили караваны купцов и заводчиков с товарами, железными и прочими изделиями с мануфактур, нападали на помещиков и заводчиков, купцов и чиновников, на «капиталистых», «первостатейных» крестьян. Отряд атамана И. Колшгаа, посадского человека из города Иаровчата, в 1768 году разгромил более 30 дворянских имений в Симбирском уезде. Многих помещиков и помещиц, старост и приказчиков настигла карающая рука мстителей из колпинского отряда. «Крайнее уныние» охватило местных дворян; те же чувства испытывали и их собратья из соседних мест — Сызрани, Самары. Сами «разбойники»-повстанцы «похвалялись»: «Пусть-де их ищут в городе Сызрани, у воеводы, а то и в Самаре с воеводой повидаемся». Слова эти буквально повторяют слова и мысли Степана Разина, за сто лет до них мечтавшего в Москве «с боярами повидатца», то есть расплатиться с ними за все обиды и неправды. То же делали и его последователи сто лет спустя после гибели удалого атамана-предводителя Второй крестьянской войны в России.