Он открыл дверцу и спустил подножку со ступеньками.
– Анна, это единственное место в Лондоне, где мы можем остаться до тех пор, пока не утихнет шумиха. Второе – воровской притон в Саутуарке, но я не рискнул бы вести тебя в такой вертеп.
– И что же это за дом?
– Он принадлежит Нелл Гвин. Она нас укроет и сочтет это веселой забавой.
– Твоя любовница?
– Мой друг.
– Влюбленный друг. Ты ведь не станешь этого отрицать?
– Не стану, потому что когда-то это было правдой.
Он выпрыгнул из кареты на булыжную мостовую и помог выйти Анне.
Дождь не прекращался. Джон принялся дубасить в парадную дверь Нелл Гвин. Наконец послышался сонный голос, спросивший, что у него за дело в столь поздний час.
– У дверей ожидает друг, – сказал он.
– Что за друг?
– Хозяин Уиттлвуда.
Дверь открылась, и на пороге появился старый слуга с фонарем.
– Джон Гилберт, сэр! Приятно видеть вас живым и невредимым. Мистрис Гвин рассказывала мне, как вам удалось избежать петли на Тайберне.
– Теперь, когда моя шея цела, я и эта добрая леди нуждаемся в приюте, Уильям. Скажи Нелл, что я тут стою под дождем перед ее дверью.
– Но мистрис нет дома. Она выехала за город со всей труппой Королевского театра, спасаясь от чумы. Я не могу предложить вам остаться здесь.
Джону не хотелось запугивать слуг, но этот случай был особенным.
– Что сказала бы твоя хозяйка, если бы узнала, что ты закрыл дверь перед носом друга, оказавшегося в беде?
Старый привратник проворчал что-то, распахнул дверь и высоко поднял фонарь, освещая лестницу на галерею.
– Вы ведь помните дорогу, мастер Джон, – сказал он, лукаво оглядывая Анну.
Джон ответил кивком, почувствовав, как замерла Анна и как ей неприятно находиться в доме Нелл.
– Добрый Уильям, пусть грум отведет карету в сарай и устроит лошадей в конюшне. – Он сунул Уильяму золотой. – Позаботься, Уильям, чтобы принесли подогретого вина с пряностями, хлеба и фруктов.
Джон повел упирающуюся Анну вверх по лестнице в спальню Нелл, обитую собранной в складки льняной тканью, с гобеленовым пологом ярких цветов над кроватью, а также турецкими коврами везде, что придавало комнате вид восточного сераля. На стульях и постели в беспорядке валялись платья, видимо, Нелл собиралась в спешке.
Анна дважды обвела комнату взглядом, и ее охватил гнев.
– Я не желаю здесь оставаться. Как ты можешь подвергать меня подобному унижению?
– Я усталый разбойник. Ты лишила меня сна, Анна. С тех пор как мы встретились, а это было добрых две недели назад, я не спал ни одной ночи.
– Я предпочла бы спать на конюшне, чем в спальне твоей любовницы.