— Чего я там забыл? — Мужчина искренне удивился. — Колбаса по талонам, курочка по праздникам?
Объяснять, что талоны на колбасу не в ходу так же давно, как и бывший генсек Горбачев, я не стал. Кто его знает, как сейчас живут в Полтаве? И уж тем более как там сумеет устроиться дядя Сашко, проживший пятнадцать лет в растаманском раю.
— А то оставайся, — предложил Сашко. — Покушаешь с нами, жена с утра борщечок с курочкой готовила.
Ну да, разумеется. Если тут и мужчины, и женщины, то странно было бы ожидать от них монашеского поведения. Появились семьи, народились дети. Или наоборот. Не важно.
— Спасибо. Пойду я.
— Как знаешь. — Дядя Сашко привстал, отряхнул с рубашки налипший песок. — А то возвращайся. Тут знаешь как хорошо? Даже пить не хочется!
Но и этот аргумент меня не убедил. А вот повидаться с соседом-функционалом мне очень хотелось.
Учитывая ту путаницу со временем, что царила у дяди Сашко в голове, я ожидал, что идти придется несколько часов. Но расстояние не превысило три километра — действительно полчаса небыстрого туристического шага. По левому берегу реки тянулись сочные зеленые луга, по правому, где я и шел, все тот же заброшенный яблоневый сад.
Коллега-таможенник жил на реке. Именно «на реке» — ее перегораживала невысокая плотина, в центре которой стояло высокое, в два человеческих роста, водяное колесо. Над плотиной и колесом на толстых деревянных сваях стояла… наверное, это надо называть мельницей? Во всяком случае, туда уходила с колеса ременная передача, а внутри сооружения что-то крутилось и бухало. На оба берега реки спускались щелястые дощатые мостки. Дверь — во всяком случае, со стороны правого берега, — была открыта. За ней плясали красные блики, будто огонь горел.
Впрочем, огонь там действительно горел — в небо струился легкий дымок.
— Эй, сосед! — крикнул я, останавливаясь у мостков. Почему-то я почувствовал, что шагнуть на них без разрешения будет неправильно. Невежливо. — Как мука? Мелется?
Раздался беззлобный смех. И в дверях появился мой сосед-таможенник. Рослая, плечистая женщина в кожаных штанах и грубом кожаном фартуке на голое тело — я невольно отвел глаза и стал смотреть только на лицо. Русые волосы были собраны в тугой пучок и перевязаны… ну, я бы сказал, ленточкой, только не из ткани, а из крошечных серебряных звеньев. В руках женщина держала массивные металлические клещи, в которых был зажат раскаленный докрасна кусок металла.
— Привет, сосед! — поздоровалась она. — Я с самого утра почувствовала, как новая дверь появилась, все тебя ждала. Вот только нет у меня муки, извини. Это не мельница. Это кузня.