Журналист аккуратно положил перед ней две голубые купюры.
— Это, — заявил он, — от имени господина Бонардэна, на нужды бедных…
Монахиня рассыпалась в благодарностях и, глянув с хитринкой в глазах на Фандора, произнесла:
— Вы, наверное, улыбнетесь, месье, если я вам скажу, что буду за это благодарить святого Мартина, покровителя милосердных людей… во всяком случае, я сделаю это от всего сердца!
Фандор извинился за то, что так долго задержал свою собеседницу.
— По-моему, вас зовет колокол, сестра моя, — сказал он.
Та утвердительно кивнула:
— В самом деле, наступило время вечерни.
Фандор в сопровождении монахини выходил из приемной монастыря и, оставив по правую от себя сторону внутренний дворик, подходил к двери, выходящей на улицу.
Сестра-привратница уже собиралась открыть ему дверь, когда журналист вдруг застыл на месте. Шагая друг за другом размеренным шагом, представительницы общины медленно и спокойно пересекали двор, чтобы направиться вглубь сада, где над густыми зелеными деревьями возвышалась небольшая колоколенка часовни.
Фандор, забыв о всяком такте, неподвижно стоял, наблюдая за монахинями, по крайней мере за одной из них.
Сестра-экономка стояла по-прежнему рядом с ним.
— Сестра моя, — лихорадочно спросил он у нее, не пытаясь даже скрыть дрожь в голосе, — скажите мне, кто эта монахиня, которая идет впереди остальных?
— Впереди, месье?
— Впереди, сестра моя…
— Монахиня, о которой вы говорите, месье, это наша святая матушка-настоятельница!..
Фандору повезло найти такси сразу, как только он вышел из монастыря. Наморщив лоб, журналист так глубоко погрузился в свои мысли, что в момент, когда такси затормозило на улице Бонапарт, он с удивлением огляделся по сторонам.
— Куда я попросил вас отвезти меня? — спросил он у водителя. Последний, удивившись, с сочувствием посмотрел на своего клиента:
— Как куда! По адресу, который вы мне дали, не я же его выдумал, в конце концов?..
Фандор не ответил и рассчитался с водителем.
«Это Провидение! — думал он. — Я, наверное, хотел встретиться с Бонардэном, чтоб сообщить ему об исполнении его поручения, но, в действительности, я должен бы немедленно увидеть Жюва после всего того, что узнал в монастыре.
Не раз я замечал, как невозможное становится реальностью…»
Журналист продолжал стоять с опущенной головой посередине тротуара, мысли его затерялись в воспоминаниях, и он, казалось, совсем не замечал толчки задевающих его прохожих.
— Ну и ну! — громко крикнул Фандор, когда один, очень грубый прохожий столкнул его с тротуара на проезжую часть улицы. — Что я здесь потерял, на улице? Мечтаю, вместо того, чтобы бежать предупредить Жюва!