И то ли его Светлана не так поняла, то ли наоборот поняла все именно так, но решила изменить ход событий — но она тут же скинула с себя халат, оставшись лишь в чулках и туфельках. Тульский и Токарев остолбенели, а Светлана, быстро подойдя к ним и чуть присев, стала одной рукой расстегивать штаны одному, а второй — другому… Надо сказать, получилось это у нее довольно ловко, словно уже имелся опыт… Ну а дальше — дальше понеслось такое, что остается лишь удивляться, как на ее крики и стоны соседи (видимо, привыкшие ко многому) вновь не вызвали милицию…
Ушли от нее «молочные братья», как и пришли, вместе. Смотреть друг на друга они избегали — неловко как-то было. Выйдя на улицу, помолчали. Потом Тульский выдавил из себя все же улыбку:
— Ой, мама моя мама… Ладно — проехали, дальше жить будем… Забегай ко мне завтра… точнее — уже сегодня… Почирикаем за жизнь… Братишка…
8 апреля 1990 г.
Ленинград, Васильевский остров
…На следующий день после событий в квартире журналистки Барышниковой, ближе к обеду, Токарев-младший, купив большой шоколадный торт и бутылку хорошего сухого вина, направился во все то же 16-е отделение милиции. Настроение у него было почему-то очень хорошим — может быть, потому, что во время ночного «разбора полетов» отец больше ржал, чем ругал его, посоветовав напоследок разрулить весь «конфликт» с Тульским до конца — чтоб не оставалось ни капли осадка. Артем не очень понимал, почему инициативу должен проявлять именно он — но решил все же понтами не меряться и, отоспавшись, направился в магазин…
В кабинет к Тульскому Токарев-младший зашел по-хозяйски, без стука, и поставил торт и бутылку Артуру прямо под нос — на бумаги. Тульский глянул снизу вверх и буркнул:
— Подкуп? Так меня на торт не купишь, а вот за бутерброд с черным хлебом, маслом и докторской колбасой могу продать пару секретов Родины.
— Заметано, — улыбнулся Артем. — Уругвайская разведка как раз мне и поручила узнать псевдонимы всех твоих агентов. Они ей позарез необходимы.
— Это там, в Уругвае, такой прикид резидентам выдают? — чуть ревниво осведомился Артур, оглядывая одежду Токарева — а прикинут Артем был неплохо — кожаная куртка несамопального пошива, фирменные джинсы, фирменные черные кожаные кроссовки. Наряд Тульского был явно беднее.
— А то! — улыбнулся Артем. — Ну так что — будем вербоваться? Тульский вздохнул:
— А ничего приличнее Уругвая нет? Я-то думал: может, на что-то большее сгожусь… Тут сегодня с утра два пьяных финна через переводчицу мне рассказывали, как к ним легко можно приехать. Приглашали. Я — к Ткачевскому, спрашиваю: «Теоретически — обращаю ваше внимание — теоретически, я могу поехать на три дня в Финляндию?» Ой, что тут было… Ткачевский орет: «Ты в своем уме?! У тебя же допуск!!!» Нормально, думаю, хотел отъехать на 200 километров от Ленинграда — и уже безумие! Ладно бы Родина доверила мне хоть один секрет… Я бы, знаешь, какой гордый ходил — и никому бы его не выдал! Хоть закорми меня шоколадом! Я бы знал, что враг пытается меня подкупить! И хер бы им всем! Да… А на самом деле — что я имею — макулатуры десять кило… Да хоть всю ее в американское консульство неси — и на порог не пустят… Зато весь в допусках и за границу — хрен!