Она и понятия не имела, что из Москвы в помощь «безработному частному извозчику» уже летят трое бывших офицеров контрразведки. Что им уже известны Ф.И.О.: Тихорецкая Анастасия Михайловна…
«Устала я, — думала она. — Нужно съездить отдохнуть. Плюнуть на все — и к морю. Вон уже и морщинки возле глаз. И не заснуть без „элениума“… К морю, к морю! В Ниццу, на Лазурный Берег… Не видеть этих совковых рож, не слышать разговоров: а сколько еще протянет „всенародно избранный пациент“? К черту все! Я победила!»
И тогда зазвонил телефон. И в трубке раздался голос Зверева… Голос бывшего влюбленного мента.
— Беспокоишься про остаток в восемьдесят тысяч? — почти весело спросила она, когда Сашка предложил срочно встретиться и поговорить. — Не беспокойся, капитан, отдам со дня на день.
— Нет, нисколько об этом не беспокоюсь…
— Тогда что у тебя за срочность?
Зверев сказал. Он сказал всего одну фразу. Но все стало понятно. Призрак победы растаял.
* * *
— Что это за человек? — спросила Настя, когда Зверев и Обнорский вошли в ее кабинет.
После Сашкиного звонка на трубу прошло около получаса, и Настя немного пришла в себя. Она плохо помнила, как доехала до офиса… В голове звучал чертов чардаш и голос Зверева: «Хочу спросить: в ресторане „Текила“ ты встречалась со стрелком или с посредником?»
— Что это за человек? Кого ты привел?
— Я сам представлюсь, — быстро ответил Обнорский. — Я журналист, псевдоним Серегин. Возможно, вы даже читали мои статьи.
— Зачем он здесь? — снова спросила Настя у Зверева.
И снова ответил Обнорский:
— Чтобы помочь всем избежать ошибок, Анастасия Михайловна. Кстати, хочу вас предупредить сразу: какого-либо рода провокации и даже наше с Сашей физическое уничтожение ваших проблем не решат. Я принял меры… Вы меня понимаете?
— Понимаю, — сказала Настя. — Что вы хотите?
Зверев поставил на стол спортивную сумку:
— Прежде всего мы хотим вернуть тебе «твои» деньги, — сухо произнес он и подтолкнул сумку по полированной столешнице к Насте. — Здесь семьсот семьдесят тысяч… Те самые… Извини, но упаковка частично нарушена.
— Зачем ты их привез? — агрессивно спросила Тихорецкая.
— Денежки-то, Анастасия Михайловна, с запахом… Труп за ними. Труп вице-губернатора Малевича, — спокойно сказал Обнорский.
Лицо Насти покрылось красными пятнами.
— Что вы хотите от меня? Я должна вам восемьдесят тонн. Завтра отдам, и все — разошлись.
— Не все так просто, Анастасия Михайловна, — возразил Обнорский. — Я попробую вам все внятно разъяснить. Итак, ваши первые невинные шалости с законом начались еще в девяносто первом году. Напомню их телеграфно: хранение денег, добытых заведомо преступным путем. Имитация вашего ранения, сопровождавшееся дачей взятки медработнику, и — венец всему! — организация выстрела в окно народного судьи… Это, так сказать, перечисление пунктиром, не вдаваясь в нюансы и юридические тонкости. Оставляя за бортом этическую оценку. А теперь перейдем к вашим новым «подвигам», Анастасия Михайловна. О, они гораздо более интересны, если уместно такое слово. И гораздо более циничны… Это слово, я убежден, уместно. — Обнорский замолчал. Тишина висела в кабинете. Только тикали большие настенные часы. — Вы, мадам Тихорецкая, человека убили!