«А ты, — спросила себя Катя, — ты не стерва? Ты же любила его!»
«Да, любила… и, может быть, даже и сейчас люблю. Даже такого — бабника и разгильдяя, но…»
«Что — „но“?»
«Но я уже решила. Я уже все решила и доведу дело до конца».
Она села и закурила сигарету. Десятью метрами ниже, на автомобильной палубе, стоял ее «сааб». В багажнике, в четырех дорожных сумках, лежал «первый транш» — 3 500 000 долларов. Тремя метрами выше сидели в баре два приговоренных к расстрелу человека.
* * *
А сами приговоренные ничего об этом не знали. Они сидели в баре и пили «Мартини». Опоясанная огнями громадина парома двигалась на восток, в Финляндию.
Утром паром пришвартовался в Хельсинки. Шел дождь, капли воды густо покрывали стекло иллюминатора. Андрей с любопытством смотрел на незнакомый город. В дверь постучали.
— Да, — сказал он по-английски.
Вошла Катя. Слегка бледная, но с улыбкой. Однако он знал ее слишком хорошо, чтобы обмануться. Видел, что напряжена, что в глазах тоска, что легла у переносицы морщинка.
— Что ты, Катя? — спросил он. Она пожала плечами: мол, ничего.
— Я же вижу, — сказал он.
А она снова пожала плечами и ответила:
— Нервничаю… в багажнике три с половиной лимона зелени. Как-то пройдем таможню?
— Да брось! Здесь таможенный контроль — чистая формальность. У тебя израильский паспорт, шикарный «сааб», зарегистрированный в Швеции. Никаких вопросов вообще не будет. С песнями уверенно катим по «зеленому коридору» и ослепительно улыбаемся таможне.
— С какими песнями?
— С еврейскими народными, — ухмыльнулся Обнорский.
Он оказался стопроцентно прав: контроль пассажиров парома из Швеции был формальным. Спустя полчаса «сааб» с багажником, полным денег, катил под мелким дождем по улицам Хельсинки.
— Давай-ка я поведу, — сказал Кате Обнорский, и они поменялись местами. — Куда нам ехать-то?
— В Ярвенпяя, — сказала Катя.
— Куда-а? — удивленно переспросил он.
— Городок такой в сорока километрах севернее Хельсинки. Вот схема проезда, — Катя достала из сумочки лист бумаги.
Схема была выполнена от руки, но достаточно подробно, с пояснительными надписями печатными буквами. Обнорский быстро сообразил, что главное — выбраться из города на «Ring-I» — кольцевую дорогу — и оттуда рвануть по магистрали Е-12. На схеме был указан и другой вариант, несколько короче, но Андрей рассудил, что по магистрали все равно окажется быстрее.
Выбираясь из города, он все-таки сбился, проскочил «Ring-I», но исправлять ошибку не стал и поехал вперед, ко второй кольцевой, которая почему-то носила название «Ring-III», и уже с нее выскочил на магистраль. Ограничение скорости составляло сто двадцать километров, и он погнал на север. Над головой иногда проходили самолеты, заходящие на посадку в аэропорт Мальми.