— Но этой тайнописью не составлялись никакие послания, в которых имелся бы хоть один знак о ковчеге израильского бога. Клянусь Тотом, создателем тайных слов.
— Вы явно находитесь сейчас в благой власти Маат. Так отверзните еще раз свои уста, чтобы голая правда беспрепятственно текла из вашего Сердца. Не проходили ли через вашу Палату донесения, составленные какой-то незнакомой вам тайнописью?
— Да, было одно такое донесение, — после паузы, заполненной мучительным кряхтением, Птахотеп все-таки выпустил правду наружу. — Его сразу же изъял начальник личных писцов Владыки. Я не смог понять в нем ни одного знака.
— А какое имя у этого достойного человека?
— Мериамон. Но он никогда не покидает обитель Владыки.
— Я сам появлюсь там. Вы должны только заманить моего будущего друга Мериамона на гостевую половину. Там я угощу его соком одного эфиопского растения, и его Сердце-Ба раскроется, как орех, а дух-Ка вознесется высоко в объятия небесной Нут.
На аудиенции у начальника кавалерии Питхор Иосепт безуспешно выпрашивал конницу для укрепления полка Пта, но ему объяснили, что одна лошадь стоит дороже десяти солдат. Затем дворцовый раб должен был провести военачальника через Двор Услады Ра к Воротам Добродетельного Служения, сквозь которые впускались-выпускались все чиновники средней руки.
Они шли по дорожке, усыпанной красным туфом, среди двух рядов аккуратно подстриженных магнолий, ниже которых ветвился густой тамариск. Раб с жезлом чуть впереди, полковник на шаг позади.
И вот на прямом отрезке дорожки никого кроме них нет.
— Эй, достойный слуга своего властелина, сила моего зрения ослабла из-за песка пустыни, но мне кажется, там под кустом покоится тело, принадлежащее благородному человеку. Вдруг в нем еще струятся жизненные соки? А если нет, то оно нуждается в превращении в священные останки, — заботливо произнес полковник.
— Где оно, господин? — задался вопросом провожатый.
— Да вот там.
Подневольный человек стал вначале вытягивать голову, потом туловище. И в какой-то момент получил удар в основание черепа, после чего сам был заброшен в кусты.
— Не было тела, так будет, — пробормотал Питхор Иосепт, забирая себе набедренную повязку, сандалии и парик доверчивого раба.
Теперь — по правой дорожке, мимо водоема, заросшего белыми лотосами, мимо плещущихся золотых рыбок, затем вдоль галереи, что охранялась гранитными изумрудоглазыми кошками… Тут злоумышленник (которым, несомненно, являлся Питхор Иосепт) и повстречался некстати с дворцовым служителем.
— Ты, плевок Сета, куда тащишься? — прицепился мелкий начальник внушительной комплекции.