Надежно урчал четырехцилиндровый двигатель «Бурмайстер ог Вайн», проходящий неподалеку от переборки гребной вал усыплял крупной вибрацией, легкая бортовая качка тоже развивала сонливость. Дремота затягивала умаявшееся тело, приглушала повсеместную боль, и оставалась только огромной величины усталость. Все силы были отданы на какое-то не слишком понятное дело и, казалось, уже никогда не восстановятся даже на треть.
Веки Джонса тяжело смежались, когда в каюте возникла мисс Кэмден.
— Я сейчас поставлю тебе примочки, — бодро объявила она.
— Какие-такие примочки? — страдающим голосом спросил Индиана.
— Катанга велел. Он еще посоветовал мне, когда я лягу спать, запереть дверь и задраить иллюминатор. Это чтобы его мохнорылые пираты не влезли. Но сначала я буду тебя спасать.
Тут крутая волна ударила в борт. Лилиан, утратив равновесие, села прямо на разбитое тело Индианы. И тут же вскочила, испугавшись страшного воя пациента.
— Да ладно, Инди, не придавай такого значения. Это же я, хрупкая женщина, а не бегемот какой-нибудь.
— Из-за бегемота меньше бы мучиться пришлось.
Лилиан стащила куртку с профессора, рубаха же на нем отсутствовала со времен экскурсии в подземный храм. Затем, несмотря на стенания Индианы, стала тыкать своей примочкой в его сизо-багровое тело.
— Сдал ты, профессор, — уязвила женщина, никогда не забывающая обид. — Мало чем напоминаешь того «качка», которого я, разумеется случайно, однажды видела в голом виде.
— Правильно, эти десять лет я не лежал как рыбка в маринаде… Лили, здесь ты не найдешь спасенья от людей в тельняшках. По известным тебе причинам я сегодня тих и слаб. Иди лучше и запрись в своей каюте. Или наоборот, отопрись, и тогда секс-пираты Катанги покажут тебе все свои способности.
— Я — твое спасение от страданий, — пропела Лилиан, не обращая внимания на грубости.
— Но мне не нужна «скорая помощь»… Ай, больно. Не трогай там.
— А тут, Инди?
— Очень больно, отвяжись!
— Ну, не вертись… А здесь, зайчик?
— Вроде не так мучительно. Знаешь, не очень больно еще вот тут, — профессор, кряхтя, показал на губы.
Женщина присосалась к этой совершенно беззащитной части мужского лица.
— Ну что, гордишься своей победой? Снова окрутил меня, да? Я даже не спрашиваю, что у тебя было с той немкой, у которой нос длиннее корабельного бушприта! Вот дура.
Джонс нашел в себе силы качественно удивиться.
— О чем ты? Немки какие-то мерещатся…
Лицо его разгладились, под закрывшимися веками заструились приятные картины из былой жизни.
— Она, видите ли, многое умеет, более темпераментная, — мстительно припомнила гостья. — Она, конечно, профессионалка в этом деле. Ну, и меня ты еще не знаешь! Тебе еще предстоит меня узнать… — Она хихикнула. — Не бойся, я буду осторожной, ласковой.