»…
Майкл вспомнил страшное кровавое месиво на груди Титуса и буквы, проступившие из порезов.
Те же два слова…
– Ты уверена? – Он стиснул зубы, чтобы скрыть волнение. Получилось плохо. Наоми испуганно отодвинулась от детектива:
– Д-да… «Fear me», «бойся меня»… Найджел окрестил так наркотик, выделенный из спор. Название прижилось, похоже.
– Извини… – Он вспомнил о зеленом воске, которым Наоми вытащила его из плена наркотика. – Откуда у тебя это лекарство? И разве нельзя вылечить им остальных… ну, всех заболевших?
Она горько улыбнулась.
– Не хотела тебя расстраивать, но… У меня его уже не осталось, я отдала тебе последнюю порцию. Оно было передано мне Миссионером, вместе с вещами Найджела. Кусок воскоподобного зеленого вещества был завернут в бумажку с надписью: «Принимай понемногу, как только узнаешь, что Шривер где-то рядом. Суточная доза 30–50 мг. Экономь». Это было пугающе-непонятно, но я всегда верила Найджелу… Поскольку я не успела просмотреть всю запись до конца, то теперь…
– …теперь мы не знаем, упоминал ли Слоан-старший о формуле наркотика или о секрете лекарства от него в своей видеозаписи, – закончил ее мысль детектив. – А раз так… Тогда нам придется исходить из того, что Шрум овладел секретом, и поэтому надеяться, что он умрет, бессмысленно… Значит, его нужно уничтожить.
Они переглянулись.
– Спи, – сказал Сато.
Куда уж там ей спать… Но усталость взяла свое. Наоми прикрыла глаза.
В кварталах под хайвэем, подвешенным на высоченных опорах, шла настоящая война; поскольку войска еще не были стянуты к городу, перестрелка и взрывы означали, скорее всего, выяснение отношений между гангстерскими группировками. Моментами клубы дыма, поднимающегося снизу, окутывали эстакаду и закрывали обзор, скрадывая краски занимающегося рассвета. К счастью, хайвэй был пустынен, и грузовик мчался сквозь дым без помех.
Сато думал о том, что рассказала Наоми.
…Она также вспомнила, что Найджел Слоан упоминал в записи о возможности вторичного поражения людей спорами. И хотя повторное заражение было менее интенсивным, это тем не менее означало, что перезаражение может протекать безостановочно, с одной лишь слабой надеждой, что изоляция заболевших приведет к остановке распространения болезни. Даже ему, как неспециалисту, были ясны два момента, которые подчеркивали необходимость физической изоляции Шрума: во-первых, он как рассадник гриба заражал все новых и новых людей, лишь только вступал с ними в контакт, и во-вторых, слух о новом сильном и, главное, даровом наркотике привлекал к Шруму новых жертв, как мух к сиропу.