– Пансионат для немецких офицеров? – переспросил Грошек.
– Ну, да. Наверное, легкораненым офицерам с передовой поощрение, что ли… Летом мы с дружком на дальний конец озера рыбачить ходили, так видели, как они тут у берега купаются да галдят по-своему. Патефон у них часто играл…
– Там из местных кто-нибудь работал прислугой?
– Нет, никого к особняку не подпускали. Один раз как-то дружку моему конфету кинули и сразу же приказали проваливать…
– Странно!
– Что странно?
– А то, что для грязной работы – постирать, например, двор вымести, печь растопить – не привлекали местных жителей. Неужели все сами делали?
– При пансионате нижние чины были. Наверное, они убирались…
«Затребовать в архивах информацию?» – подумал Грошек, на время умолкая. – «Вдруг где-нибудь всплывет фамилия Генриха Каллера! Только что он мог делать в пансионате? Лечиться? Или лечить солдат Вермахта?..».
Как бы то ни было, Мартин Хайнштайн имел при себе карту окрестностей Треубурга, куда полвека назад прибыл с какой-то миссией его дед, сотрудник лаборатории доктора Эффельхорта. И, если внук оказался в Станичках, то вряд ли случайно, ведь он пытался проникнуть в подвал особняка и далее в подземный ход! Значит, он что-то знал! И это что-то, несомненно, было как-то связано не с вымышленными сокровищами пана Жуевского, а с тем, что здесь находилось во время войны. По словам Пеперика, в особняке располагался пансионат для легкораненых господ офицеров, хотя охранялся он и содержался как настоящий военный объект. Может быть, под вывеской лазарета скрывалась какая-нибудь диверсионная школа или база разведцентра для ведения радиоигры с противником? Так что из этого?
– А когда здесь оборудовали пансионат вы точно не знаете? – поинтересовался Грошек, прерывая затянувшееся молчание.
– Кажется, в начале сорок второго года, – припоминая, ответил пан Болеслав. – Когда немец под Москвой застрял… Тут поблизости еще лагерь для военнопленных собирались строить. Материалу навезли всякого, вышки поставили, колючую проволоку протянули. Один состав с восточного фронта пригнали, выгрузили пленных и работать заставили. Только через полгода всех угнали куда-то, а строительство прекратили. Даже вышки снесли…
– А пансионат для офицеров долго тут был?
– До лета сорок четвертого. Это я точно помню – Красная Армия Белоруссию освободила, вышла к нашим границам. Тогда все офицерье из пансионата за неделю выехало. Охрану с особняка сняли, и мы с мальчишками сюда повадились ходить за всякой всячиной – там котелок найдешь, там пуговицу солдатскую… Дружок мой штык-нож в одной из комнат обнаружил.