– Само собой разумеется, все, что я скажу, сугубо конфиденциально. Если хоть одно слово… – Он решил, что не стоит заканчивать это предложение. – Вы с отцом говорили?
– Нет.
– Зря. Это бы помогло.
– Помогло чему?
Но Артур не ответил. Он молча сидел и смотрел в окно. Автобус остановился на красный свет. Группа людей помахала им руками. Артур смотрел сквозь них.
– Я любил жену, – начал он. – Я хочу, чтобы вы это поняли. Мы вместе учились. Однажды я увидел, как она идет по залу… – Свет сменился на зеленый. Автобус тронулся. – И с той поры все в моей жизни переменилось. – Артур взглянул на Майрона и улыбнулся. – Забавно, верно?
– Очень трогательно, – заметил Майрон.
– Так и было. – Брэдфорд наклонил голову, вспоминая, и на мгновение Майрон увидел не политика, а настоящее человеческое существо. – Через неделю после окончания колледжа мы с Элизабет обвенчались. Устроили потрясающую свадьбу в поместье. Вы бы видели. Шестьсот гостей. Обе семьи были в восторге, хотя нас с Элизабет это ничуть не волновало. Мы любили друг друга. И, как все молодые, считали, что так будет вечно.
Он снова отвернулся. Мотор автобуса утробно урчал. Кто-то включил телевизор и приглушил звук.
– Первый удар настиг нас через год. Элизабет узнала, что у нее не может быть детей. Какие-то проблемы с маткой. Она могла забеременеть, но не могла выносить ребенка. Странно, что я все это сейчас вспоминаю. Понимаете, с самого начала у Элизабет случались своего рода приступы меланхолии, если это можно так назвать. Но я тогда считал, что жена просто задумывается. Мне даже нравилось. Вы меня понимаете?
Майрон кивнул, но Артур все равно смотрел в окно.
– Потом эти приступы участились. И стали глубже. Я посчитал это естественным. Кто не впадет в печаль при таких обстоятельствах? Сегодня врачи наверняка поставили бы ей диагноз маниакальной депрессии. – Он улыбнулся. – Говорят, это все от физиологии. Какой-то химический дисбаланс в мозгу, вот и все. Некоторые даже утверждали, что внешние стимулы не имеют значения, что и без гинекологических осложнений Элизабет все равно бы заболела. – Он взглянул на Майрона. – Вы мне верите?
– Не знаю.
Артур вроде не услышал ответа и продолжал монолог.
– Наверное, это возможно. Психические заболевания – такая странная вещь. С физическими проблемами мы легко справляемся. Но когда ум иррационален, нормальному человеку приходится тяжело. Мы можем испытывать жалость. Но понять до конца не в силах. Вот так я и смотрел, как она медленно теряет рассудок. Друзья, ранее считавшие Элизабет эксцентричной, стали недоумевать. Иногда ей было так худо, что мы не выпускали ее из дома. Так длилось годами. Женщина, которую я любил, медленно исчезла. Задолго до смерти, года за два, три, она была уже совсем другим человеком. Разумеется, мы делали все, что в наших силах. Нанимали лучших врачей, укладывали ее в самые лучшие больницы. Но она продолжала скатываться вниз. И, в конце концов, вообще не могла выходить из дома.