С мгновение я пыталась понять смысл его речей, в голове эхом метались слова: Велий, любовь, маги. Потом вспомнились Изот и его кумир — Лонгин, я, без раздумий вскочив на Серого, крикнула:
— Гони! — и с удивлением обнаружила, как разительно изменилось все снаружи. Тройным кольцом вокруг моей палатки стояла урлакская армия во главе с Аэроном и его матушкой, которая, хоть и не желала видеть меня невестой, но честь семьи берегла. Нечисть широкой волной охватила руины замка, с которых как-то нездорово щерились маги Конклава.
Одним волчьим скоком преодолев все эти преграды и мысленно поблагодарив тетку Березину, накинувшую в последний миг поверх моего нового легкого платья волчью душегрейку, я оказалась в кругу северских магов под предводительством знакомого дядечки — фон Птица, с которого и начались мои мытарства.
— Как же я ненавижу магов, — оповестила я их всех, спрыгивая с Серого.
— Только не преувеличивайте своих способностей, — посоветовал мне архимаг.
— Я и не преувеличиваю. Уж я бы два дня в замок долбиться не стала.
— И не забывайте, — промолвил, беззвучно появляясь у меня за спиной, Анчутка, важный, как городской голова, — что помимо нас, родственников Вереи, у вас еще имеется ма-аленькая проблема с армией легкомысленно брошенного в Змиевых Засеках Подземного царя, которого как-то надо угомонять. — Он загадочно повел бровью.
Судя по вытянувшимся лицам, маги забыли о распечатанном королевстве напрочь. А я, привалившись к рогатому дядьке, поинтересовалась:
— А что, Грунька на поверхность соизволила вылезти?
— Если бы Грунька… — ответил Анчутка.
В общем, маги были смяты и растоптаны морально вмиг, а когда явившийся вслед за Анчуткой Феофилакт Транквиллинович еще и погрозил Архоном, пугая фон Птица неведомыми мне договорами и санкциями, я была допущена в уцелевшую башню, где сидело плененное «королевское» семейство.
Первый, о кого я споткнулась, был повязанный магической сетью Велий.
— Опять мне тебя вытаскивать, — проворчала я. — И это мужчина моей мечты.
Я еще хотела поязвить, но замолчала, встретившись взглядом с отцом.
— Здравствуй, папа, — засмущалась я. — Извини, я тут у тебя немного намусорила.
Он ухмылялся, словно и не сидел в кандалах, и мегера Лилит испуганно зыркала глазками туда-сюда, в его присутствии став шелковой. И немудрено, потому что именно такими, как мой папа, рисуют лютых разбойников царских кровей: черные волосы волной падали на плечи, а от бирюзовых глаз (ага! Глазки-то у меня и Рокмира, оказывается, папины!) попросту невозможно было оторваться. Честное слово, маму свою, которая увела его из семьи, я даже не осуждала, хотя, если моя мама понравилась такому мужчине, а я ее копия, то, значит, и я очень даже ничего! Словно прочитав мои мысли, он насмешливо качнул головой: